Посошок

Башлачев Александр

После бани он бегал на танцы, Так и щупал бы баб до сих пор, Но случился в деревне с сеансом Выдающийся гипнотизер. На заплеванной маленькой сцене Он буквально творил чудеса. Мужики выражали сомненье, И таращили бабы глаза. Он над темным народом смеялся. И тогда, чтоб проверить обман, Из последнего ряда поднялся Водовоз Грибоедов

Степан. Он спокойно вошел на эстраду, И мгновенно он был поражен Гипнотическим опытным взглядом, Словно финским точеным ножом. И поплыли знакомые лица. И приснился невиданный сон: Видит он небо Аустерлица… Он не Степка, а Наполеон! Он увидел свои эскадроны. Он услышал раскаты стрельбы, Он заметил чужие знамена В окуляре подзорной трубы. Но он легко оценил положенье И движением властной руки Дал приказ о начале сраженья И направил в атаку полки. Опаленный горячим азартом, Он лупил в полковой барабан. Был неистовым он Бонапартом, Водовоз Грибоедов Степан. Пели ядра, и в пламени битвы Доставалось своим и врагам. Он плевался словами молитвы Незнакомым французским богам. Вот и все. Бой окончен. Победа! Враг повержен. Гвардейцы, шабаш! Покачнулся Степан Грибоедов, И слетела минутная блажь. На заплеванной сцене райклуба Он стоял, как стоял до сих пор, А над ним скалил желтые зубы Выдающийся гипнотизер. Он домой возвратился под вечер И глушил самогон до утра. Всюду чудился запах картечи И повсюду кричали «Ура!» Спохватились о нем только в среду. Дверь сломали и в хату вошли, А на них водовоз Грибоедов, Улыбаясь, глядел из петли. Он смотрел голубыми глазами. Треуголка упала из рук. И на нем был залитый слезами Императорский серый сюртук.

Не

позволяй душе лениться

Не позволяй душе лениться, Лупи чертовку сгоряча. Душа обязана трудиться На производстве кирпича. Ликует люд в трамвае тесном. Танцует трудовой народ. Мороз и солнце — день чудесный Для фрезеровочных работ. В огне тревог и в дни ненастья Гори, гори, моя звезда! Звезда пленительного счастья — Звезда героя соцтруда! Решил партком единогласно Воспламениться и гореть. В саду горит костер рябины красной, Но никого не может он согреть. Не мореплаватель, не плотник, Не академик, не герой, — Иван Кузьмич — ответственный работник. Он заслужил почетный геморрой. Его пример — другим наука. Век при дворе. И сам немного царь. Так, черт возьми, всегда к твоим услугам Аптека, улица, фонарь. Он был глашатай поколений. Куда бы он не убегал, За ним повсюду бедный Ленин С тяжелой кепкою шагал. Как славно выйти в чисто поле И крикнуть там: —… мать! Мы кузнецы. Чего же боле? Что можем мы еще сказать? Когда душа мокра от пота, Ей некогда ни думать, ни страдать. Но у народа нет плохой работы. И каждая работа — благодать. Не позволяй душе лениться В республике свободного труда. Твоя душа всегда обязана трудиться, А паразиты — никогда!

Палата № 6

Хотел в Алма-Ату — приехал в Воркуту. Строгал себе лапту, а записали в хор. Хотелось «Беломор» — в продаже только «ТУ». Хотелось телескоп, а выдали топор. Хотелось закурить, но здесь запрещено. Хотелось закирять, но высохло вино. Хотелось объяснить — сломали два ребра. Пытался возразить, но били мастера. Хотелось одному — приходится втроем. Надеялся уснуть — командуют «Подъем!» Плюю в лицо слуге по имени народ. Мне нравится БГ, а не наоборот. Хотелось полететь — приходится ползти. Старался доползти. Застрял на полпути. Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти? — За это мне грозят от года до пяти.