Посошок

Башлачев Александр

Мы прожили зиму активно и дружно. И главное дело — нам было не скучно, И кто чем богат, тому все были рады. Но все-таки просто визжали они, Когда рядом с ритмами советской эстрады Я сам, наконец, взял гитару в клешни. Не твистом свистел мой овраг на горе. Я все отдавал из того, что дано. И мозг головной вырезал на коре: Надежда плюс Вера плюс Люба плюс тетя Сережа плюс дядя Наташа — Короче, не все ли равно. Я

пел это в темном холодном бараке И он превращался в обычный дворец. Так вот что весною поделывают раки! И тут оказалось, что я — рак-отец. Сижу в своем теле, как будто в вулкане. Налейте мне свету из дырки окна! Три грации, словно три грани в стакане, Три грани в стакане, три разных мамани, три разных мамани, а дочка одна. Но следствия нет без особых причин. Тем более, вроде не дочка, а сын. А может, не сын, а может быть — брат, Сестра или мать, или сам я — отец, А может быть весь первомайский парад! А может быть город весь наш — Ленинград… Светает. Гадаю и наоборот. А может быть — весь наш советский народ. А может быть, в люльке вся наша страна! Давайте придумывать ей имена.

Трагикомический роман

Часы остановились в час. Как скучно нам лежать в постели. Как жаль, что наше «Ркацители» Нас не спасает в этот раз. Скрипит пружинами диван. В углу опять скребутся мыши. Давай очнемся и вдвоем напишем Трагикомический роман. Давай придумаем сюжет, В котором нам найдется место, В котором можно будет интересно Прожить хотя бы пару лет. Я буду к зависти толпы Тебя любить любовью страстной, Когда исчезнет мой проклятый насморк, А также скука и клопы. На океанских берегах Для нас пристанище найдется, И нам с тобой больше не придется Все время думать о деньгах. Не будем думать о вине, Не будем печь топить дровами, А будем там дружить с медведями и львами, Забыв о будущей войне. Ведь нет границ у странных стран. И наши перья мы не сложим. Тьмы низких истин, как всегда, дороже Нас возвышающий роман. Итак, мы пишем наш роман, Творим немыслимое чудо… А на немытую посуду Ползет усатый таракан.

Слет-симпозиум

Куда с добром деваться нам в границах нашей области? У нас — четыре Франции, семь Бельгий и Тибет. У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести. Лишь лодырю с бездельником у нас

тут места нет. А так — какие новости? Тем более, сенсации… С террором и вулканами здесь все наоборот. Прополка, культивация, мели-мели-орация, Конечно, демонстрации. Но те — два раза в год. И все же, доложу я вам без преувеличения, Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов, Событием высокого культурного значения Стал пятый слет-симпозиум районных городов. Президиум украшен был солидными райцентрами — Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер. Эх, сумма показателей с высокими процентами! Уверенные лидеры, опора и пример. Тянулись Стельки, Чагода. Поселок в ногу с городом — Угрюм, Бубли, Кургузово, потом — Семипердов. Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду. Ну, в общем, много было древних, всем известных городов. Корма — забота общая. Доклад — задача длинная. Удои с дисциплиною, корма и вновь корма. Пошла чесать губерния. Эх, мать моя, целинная! Как вдруг — конвертик с буквами нерусского письма. Президиум шушукался. Сложилась точка зрения: — Депеша эта — с Запада. Тут бдительность нужна. Вот в Тимонице построен институт слюноварения. Она — товарищ грамотный и в аглицком сильна… — С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа. И опосля собрания зовет на завтрак к ней. — Товарищи, спокойнее! Прошу оставить ропот! Никто из нас не завтракал — у нас дела важней. Ответим с дипломатией — мол, очень благодарные, Мол, ценим, и так далее, но, так сказать, зер гут! Такие в нашей области дела идут ударные, Что даже в виде исключения не вырвать пять минут. И вновь пошли нацеливать на новые свершения. Была повестка муторной, как овсяной кисель. Вдруг телеграмма: «Бью челом! Примите приглашение Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.» Повисло напряженное, гнетущее молчание. В такой момент — не рыпайся, а лучше — не дыши! И вдруг оно прорезалось — голодное урчание В слепой кишке у маленького города Шиши! Бедняга сам сконфузился. В лопатки дует холодом. А между тем урчание все громче, все сочней. — Позор ему — приспешнику предательского голода! Никто из нас не завтракал — дела для нас важней! — Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией. Но ярость благородная вскипала, как волна. — Ту вашу дипломатию в упор к отцу и матери! — Кричала с места станция Октябрьская Весна. — Ответим по-рабочему. Чего там церемониться? Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! — Так заявила грамотный товарищ Усть-Тимоница И хором поддержали ее Малые Прыщи.