Постоялый двор Синичкино
Шрифт:
— Едрить эти кусты за ногу! — проворчал мужчина. — Поленился идти за кусторезом. Думал, что так смогу подмарафетить пару кустов, но не выходит.
Мужчина обернулся, в сердцах бросил секатор на землю и с интересом начал рассматривать Геру.
— Вы садовник здешний? — Гертруда тоже рассматривала мужчину. Слегка сутулый, худой. На вид мужчине было лет пятьдесят. Его тёмно-синие глаза хитро улыбались, а густые, слегка подвивающиеся волосы придавали лицу приятное очарование. Гера почему-то подумала, что предполагаемый садовник обязан уметь играть
— Садовник, — кивнул мужчина и начал рассказывать. — Всю жизнь водителем отработал, а год назад приключилась со мной беда: попал я в аварию, лося сбил. Эта тварь бессловесная выскочила на дорогу прямо перед моим грузовичком. Как только жив остался — не знаю. Только с того случая не могу больше в машину сесть, хоть убей ты меня. Не то, что за руль, а даже пассажиром. Страх дикий тспытываю перед автотранспортом, поэтому передвигаюсь исключительно на своих двоих и велосипеде. Сперва, после аварии, перебивался подработками, а потом сюда садовником устроился. А что? Работа спокойная, платят хорошо.
— Скажите, а вы случайно не играете на баяне? — не удержалась от вопроса Гера.
— Играю, — кивнул садовник и с ещё большим интересом посмотрел на Геру.
— Я так и думала! — улыбнулась Гера.
Глаза садовника вдруг расширились от удивления, лицо осветила улыбка.
— Гертруда? Это же ты: Гертруда Лельчиц! — воскликнул он. — Я видел тебя последний раз восьмилетней девчонкой, но это же ты! Волосы, глаза… Ты похожа на свою бабушку Марьяну.
— Дядя Нахим, — неуверенно предположила Гертруда, вспомнив соседа участкового: весёлого мужчину, вечно игравшего по праздникам на баяне.
— Я! Нахим Ходорёнок собственной персоной! — радостно подтвердил садовник. — Не думал тебя здесь увидеть. Отдохнуть приехала?
— Меня пригласил владелец постоялого двора выяснить, что здесь происходит.
— Чертовщина здесь происходит, — доверительно сообщил садовник. — Люди мрут, как мухи.
— А раньше всё было спокойно?
— После смерти твоей бабушки все старики в Синичкино в течении двух лет отправились на тот свет, но на то они и старики, чтобы умирать.
— Сейчас тоже умерли пожилые люди, — задумчиво проговорила Гера.
— Час их пришёл, вот и померли, — философски изрёк Нахим Ходорёнок. — Только зачем они сюда помирать приехали?
— В этом и вопрос, — покивала головой Гертруда и задала новый вопрос. — Может Вы замечали какие-нибудь странные, необычные вещи в Синичкино? Я имею ввиду не только сейчас, но и раньше, до того, как здесь построили постоялый двор.
— Ничего не замечал. Только коты не задерживались в домах. Заведёт кто-нибудь котёнка, а он через пару дней исчезает. Сразу думали, что тхор или
— Почему?
— Моя тёща тогда сказала, что пугает их что-то, — пожал плечами садовник.
— Что? — допытывалась Гера.
— Может тоже самое, что сейчас постояльцев до смерти пугает, — понизив голос, предположил Нахим Ходорёнок. — Честно сказать, мы рады были, когда олигарх решил из Синичкино постоялый двор сделать. Все жители Синичкино с радостью переселились в Дымково. Олигарх нам там коттеджи купил.
— Дымково намного ближе к цивилизованному миру, — с пониманием кивнула Гера.
— Верно говоришь. Там и магазин, и автобус по трассе ходит. До ближайшего города или до Михничей, большого села с амбулаторией, где доктор принимает, доехать всегда можно. Супружница моя так каждые выходные в Михничи мотается. Сестра у неё там, а сын наш в городе живёт. Он школу с серебряной медалью окончил, уехал учиться в железнодорожный институт и назад не вернулся. Женился два года назад, внучка мне уже подарила невеста!
— Получается, из Синичкино в Дымково Вы вдвоём с женой перебрались? — уточнила Гертруда, догадавшись, что кроме сына детей в семье Нахима нет.
— Тёща моя с нами живёт, — усмехнулся садовник. — Всё ещё коптит небо наша старуха. В марте девяносто пятый день рождения отмечала. Родни понаехало к нам в Дымково со всех концов. У тёщи моей пятеро детей, двенадцать внуков, пятнадцать правнуков и уже четверо праправнуков.
— Как интересно! Ваша тёща, наверное, мою бабушку Марьяну хорошо помнит.
— Вот память её, к сожалению, подводит, — развёл руками Нахим. — Что поделаешь: возраст.
— Жалко, — вздохнула Гертруда. — Я хотела бы поспрашивать её про местные легенды.
— О, это всегда пожалуйста! Тут отдыхает мужчина, Юрием зовут, так он уже раз пять приезжал к моей тёще. Записывал на телефон, как она песни поёт. Сказал, что для научной работы будет записи использовать.
— Ох уж этот Павловский! Теперь понятно, почему он в Синичкино задержался: материал для научной работы собирает, — с раздражением подумала Гертруда.
— Ты уже на кладбище к своим ходила? — вернул Геру к реальности Нахим Ходорёнок.
— Как раз иду, — сообщила Гера.
— Ну, иди. Дорогу помнишь?
— Помню, — утвердительнл кивнула Гертруда. — Кладбище в березнике за лесом.
— Так точно, — подтвердил Нахим Ходорёнок. — Шуруй по дороге, что поле от леса отделяет, никуда не сворачивай и дойдёшь до кладбища.
Гертруда простилась с садовником, по асфальтированной дорожке покинула территорию постоялого двора, подумав, что Хобару стоило проложить асфальт от автомобильной трассы к Синичкино, и по грунтовой дороге вдоль леса, высокой стеной стоявшего в конце поля, направилась к кдадбищу.