Постоялый двор Синичкино
Шрифт:
— Не отходчивый он у тебя. Мог бы простить бегство. Всё таки ты единственная дочь, — с сочувствием прокомментировала услышанное Гера.
— Да, жёсткий, у меня папаня, — согласно кивнула Виолетта, — но маман моя на него влияние имеет. Думаю, что уже очень скоро я упорхну отсюда в лучший мир: поеду в Турцию, буду зажигать там в ночных клубах.
— Неплохие у тебя мечты. Я бы тоже рванула куда-нибудь за границу на отдых, но денег нет, — вздохнула Гера.
— Деньги правят миром, — философски изрекла Виолетта.
— К сожалению это так:
Виолетта откусила от своего драника кусочек и брезгливо отодвинула тарелку в сторону.
— Не нравится? — удивилась Гера.
— Выглядит, конечно, хорошо, но ты только подумай, сколько в нём каллорий, и этот драник тебе сразу разонравится, — поморщилась Виолетта.
— Я не заморачиваюсь мыслями о калориях, — приступив к запеканке, призналась Гертруда.
— Везёт тебе, а я всегда о калорийности пищи думаю. О, смотри, — Виолетта указала глазами на вошедшего в столовую пожилого джентльмена с выправкой военного. — Это Самуил Яковлевич Флор. Жутко неприятный тип. Он недавно едва не отправился к праотцам здесь, в Синичкино, и почти прямо обвинил меня в том, что это я его чуть не убила.
— Ты?!
— Да, Самуила Флора в лабиринте кто-то напугал. Он решил, что это была я.
— Почему ты? — не поняла Гертруда.
— Потому что у меня длинные белые волосы и я училась в театральном училище.
— Ты — актриса?!
— Ага. Актриса Погорелого театра, — с иронией подтвердила Виолетта. — Реализовала мечту мамочки: обучилась актёрскому искусству, но ни дня не работала по специальности, потому как таланта нет. Так и сижу на шее у папочки.
— А сама ты чем хотела бы заниматься?
— Фотографировать люблю, но мама считает, что это глупое занятие, — Виолетта драматично закатила к потолку глаза. — А я бы хотела быть профессиональным фотографом, который для глянцевых журналов снимает. Знаешь чем я спасаюсь в этой глуши? Фотографирую окрестности. Привезла с собой цифровой фотоаппарат "Nikion" и развлекаюсь. Без этого, наверное, умерла бы в Синичкино со скуки.
— Что на счёт парня, к которому ты сбежала от родителей? — спросила Гера для поддержания разговора.
— Он оказался героем не моего романа. Что это за мужчина, который не может отвести свою женщину в приличный ресторан?! Нет, я уже прозрела: мужик должен быть при деньгах! Кстати, даже не думай строить глазки Радмирчику или Юрию. Я пыталась и потерпела фиаско: оба зациклены на работе, — предупредила Геру Виолетта.
Гертруда повернула голову и увидела, как в столовую, опираясь на трость, вошла пожилая, стильно выглядящая дама. Особенно Гертруду впечатлили шикарная чёрная шаль и высокая причёска дамы. Создавалось впечатление, что в столовую вошла королева.
— Она изумительно выглядит для своего возраста, — шепнула Гера Виолетте.
— Да, Натаниэла Исмаиловна Веркуть — дамочка что надо. Макияж у неё всегда хороший: всё нужное подчеркивает, ненужное — скрывает, — прошептала
Дама тем временем выбрала блюда и подсела за столик к Самуилу Яковлевичу. Они начали громко обсуждать падение доллара на валютной бирже, потом переключились на погоду.
— Говорю тебе: здесь тоска! — шепнула Виолетта.
От изучения пожилых постояльцев гостиного двора Синичкино Геру отвлекло появление в столовой Радмира и Юры, которые присоединись к Виолетте и Гертруде. Ужин вышел довольно приятным. Павловский рассказывал разные местные легенды, Радмир и Виолетта внимательно его слушали, а Гертруда иногда поправляла, что не слишком нравилось Юрию.
Пожилые постояльцы всё ещё общались, когда молодёжь закончила ужинать и вышла в лобби, где у стойки администратора стоял грузный приземистый мужчина в полицейской форме.
— Дядя Игнат! — радостно воскликнула Гертруда.
— Он самый! Смотри-ка, узнала меня Герочка! — мужчина протянул вперёд руки. — Иди обниму! Я, когда Христа позвонила и сказала, что ты здесь, чуть не упал. Точнее: обязательно упал бы, но сидел в своём уазике.
— Вы совсем не изменились! — улыбалась Гера, утопая в объятиях Игната Осиповича Жевнера.
— Только стал более круглым, — участковый погладил себя по животу. — А всё Христа виновата: слишком вкусно готовит.
— Игнат Осипович, Ваша жена сегодня драников с мясом на ужин напекла. Не хотите попробовать? — улыбнулся Радмир.
— Хочу! — участковый махнул в сторону двери, ведущей в столовую. — Уже бегу! Всем хорошего вечера!
— Может посидим в баре? — предложил Павловский.
— Я устала, — поспешила отказаться Гертруда.
— А я с удовольствием составлю тебе, Юра, компанию, — отозвался Радмир.
— И я с вами! — оживилась Виолетта. — Только потом пойдёте меня провожать, чтобы никакая длиннорукая тварь не посмела напугать беззащитную девушку.
Гера пожелала хорошего вечера новым знакомым и направилась на второй этаж.
Вернувшись в свою комнату, Гертруда позвонила тёте Оле и дяде Гоше, убедилась, что у них всё хорошо, сообщила им о том, что уехала отдыхать, но не сказала куда.
— Отдыхай, моя дорогая! — одобрил услышанное Георгий Лельчиц.
— Может быть познакомишься с приятным мужчиной, — добавила Ольга Лельчиц. — Ты слишком много работаешь. Пора заняться устройством личной жизни.
Гертруда распрощалась с родственниками, мысленно согласившись с тем, что совсем не против расстаться с одиночеством и закрутить хотя бы короткий роман с Юрием Павловским или Радмиром Хобаром.
Прежде, чем лечь спать, Гера достала из шкафа небольшой пакет, вытащила из него подсвечник и толстую свечу, воткнула свечу в подсвечник, затем извлекла из пакета зажигалку, собираясь зажечь свечу, но, немного подумав, отказалась от этой идеи и просто поставила подсвечник со свечой на прикроватную тумбу, а зажигалку положила под подушку, чтобы, если приснится навья, иметь возможность сразу зажечь свечу.