Посвисти для нас
Шрифт:
Дорогу Одзу еще не забыл. Пройдя немного через сосновую рощу, он вышел к пруду. Он помнил, как в пекарне возле станции ему рассказали, что дом семьи Нагаяма прямо у пруда.
Лодок на пруду, производящем зимой унылое впечатление, он не увидел. Видимо, в войну было не до них. У таблички с надписью «Пруд Бэнтэн» и стоявшегося рядом с ней дома вид был совершенно заброшенный.
Кроме того, на доме, где жила Айко, поменялась табличка с фамилией владельцев. Одзу не знал, какое отношение к семейству Нагаяма имеет появившаяся на двери
Побродив несколько минут по округе, Одзу решительно нажал кнопку звонка. Потом еще и еще, но из дома так никто и не вышел. Похоже, там никого не было.
Он вернулся на станцию и раздвинул стеклянную дверь пекарни.
— Кто там? — послышался из глубины помещения слабый, будто со сна, голос. Одзу оглядел магазин, но не обнаружил ни хлеба, ни булочек. Вместо всего этого стоял только велосипед.
Раздвижная перегородка чуть отъехала в сторону, и показалась женщина средних лет.
— Мы больше не печем хлеб, — извиняющимся тоном проговорила она. — Не из чего. Ни муки, ничего пока не можем достать.
— Я к вам не с этим. Там, у пруда, жила семья Нагаяма. Вы не знаете, куда они переехали?
Одзу вдруг вспомнил книжку, которую читал в детстве. Она называлась «Я ищу маму». В ней разлученный с матерью мальчик разыскивал ее, переезжая с места на место. Но всякий раз, когда он приезжал в какой-то город, выяснялось, что мать уехала куда-то еще…
— Нагаяма-сан… Я слышала, он на войне погиб.
— Погиб?
— Ну да. Он вроде на флоте служил.
Память нарисовала загорелое лицо морского кадета в белой форме с кортиком на боку, которого Одзу видел на мосту через Асиягаву.
— Значит, его жена овдовела?
— Точно так. Такая жалость!
— А куда она уехала?
— Наверное, в эвакуацию.
— Ее эвакуировали?
Снова ждет тебя дальняя дорога, подумал Одзу. Давно, возвращаясь от Айко, он бормотал про себя: «Все, хватит! Больше ничего для него делать не буду!»
Но сейчас Одзу казалось, что Хирамэ стоит у него за спиной и, не переставая моргать, просит:
«Эй! Прошу тебя: не говори так! Отвези авторучку туда, где она сейчас. Куда ее эвакуировали».
Женщина из бывшей пекарни пошла за открыткой, присланной Айко. Она вспомнила, что на открытке, которую она получила полтора года назад, был адрес. Адрес того места, куда эвакуировалась Айко. Оказалось, это городишко Сюдзан к северу от Киото.
Спустя несколько дней после полудня Одзу сел в автобус, который шел из Киото через горы Китаяма. Он направлялся в Сюдзан, где после эвакуации все еще проживала с родителями Айко.
Небо затянули плотные тучи. Время от времени пробивавшееся сквозь них бледное зимнее солнце проливало на горы свои лучи. Когда автобус наконец выбрался из северных пригородов Киото на дорогу, идущую через ущелье, было уже темно. Тянувшиеся по обе стороны дороги горные склоны, на которых еще лежал почерневший снег, густо
В автобусе было холодно. Несколько угрюмых пассажиров с обреченным видом подскакивали на колдобинах вместе с автобусом. Дорога была извилистая, узкая и никуда не годная. Чувствовалось, что перед ними горы.
Подняв воротник вытертого пальто, Одзу провожал глазами встречавшиеся на пути обледенелые горные речки и стройный кедровый лес.
Они миновали несколько крошечных горных деревушек. Между крытыми соломой и дранкой домишками попадались лесопилки, больше похожие на хлева. Женщины работали там вместе с мужчинами.
Около часа автобус, задыхаясь и пыхтя, полз вверх по горной дороге, пока не добрался до перевала. Одзу все еще не мог представить, что Айко живет в этой унылой и мрачной горной глубинке. Он то и дело засовывал руку в карман, касаясь лежавшей там авторучки.
После перевала дорога пошла вниз, и вскоре в прозрачных солнечных лучах показался лежащий в котловине поселок. Это и был Сюдзан, где жила Айко.
Проехав котловину, автобус оказался на окруженной холмами главной улице, как бы открывавшей вход в долину. Если адрес, полученный Одзу в Нигаве от женщины из пекарни, был правильным, Айко проживала на этой улице рядом с буддийским храмом Дзёсёко.
Старенький автобус оставил Одзу одного и уехал, вздымая пыль. Одзу стал подниматься по склону, ступая по слежавшемуся снегу, который окаймлял дорожку в обеих сторон.
Показались главные ворота храма Дзёсёко. К ним вели каменные ступени, видневшиеся на окруженном лесом склоне. Об истории этого храма Одзу ничего не знал.
Подойдя к стоявшему рядом крестьянскому дому с большими воротами, Одзу взглянул на часы. Начало четвертого. Если он опоздает на обратный автобус в четыре часа, вернуться в Киото уже не получится.
Услышав шаги, привязанный в саду большой черный пес залился злобным лаем.
На лай отъехала в сторону стеклянная дверь, и из дома показалась пожилая женщина в фартуке.
— Извините, это дом Нагаяма? — спросил Одзу.
— К Нагаяме-сан с другой стороны. Вы ее дочь ищите? Она только что ушла в храм. Она там сутры переписывает.
Одзу поблагодарил женщину и стал подниматься по ступенькам к храму. Холодный воздух висел меж деревьями как натянутая тетива. Время от времени резко кричала какая-то птица.
Поднявшись на холм, Одзу увидел пруд и маленькую статую богини Каннон. Крыша храма виднелась еще выше.
Он уже собрался продолжить подъем, когда наверху на ступеньках появилась женщина.
Это была Айко. В простых рабочих шароварах, с фуросики в руках.
— Эй! — окликнул ее Одзу.
Айко остановилась и с подозрением посмотрела на него. На лице ее мелькнуло удивление, и она застыла на месте.
Несколько мгновений они молчали и смотрели друг на друга, она с верхней ступеньки, он — с нижней.