Потерянная наследница

Милях Татьяна

– Выходит, господин надеется обмануть короля? – оторопел крестьянин.

– Скоро узнаем, что получится из его затеи, – хмыкнула торговка.

От сердца Ландари окончательно отлегло. «Хвала Господу! Мне не придётся идти наперекор отцу!» – подумал он и мысленно трижды перекрестился. Радуясь своему открытию, граф взбодрился и, заслышав звуки музыки, поспешил к освещаемой факелами площади. Там было особенно многолюдно. Толпясь возле импровизированной сцены, публика глазела на выступление заезжих лицедеев, и Ландари присоединился к зрителям. Простенькая комедия показалось ему довольно скучной и, услышав с другой стороны площади громкие возгласы, он решил посмотреть, чем

же там развлекают народ.

Сквозь кольцо зевак рыцарь с трудом протиснулся в первые ряды, и его глазам предстало захватывающее действо. Атлетически сложенный парень играючи жонглировал увесистыми булавами, каждая из которых весила, наверное, не менее десяти ливров 16 . Поразив публику своим мастерством, здоровяк отложил тяжёлый снаряд и, подхватив подкову, разогнул её, будто в его руки попал ивовый прутик. Поражаясь силе циркача, публика одобрительно гудела, и Ландари вместе со всеми от души ему аплодировал. Закончив выступление, здоровяк поклонился и скрылся за пологом повозки.

16

Вес ливра был в пределах от 300 до 850 современных граммов.

Неожиданно граф понял, что это именно тот фургон, который мешал ему на подъезде к городу. Интерес Ландари к представлению значительно возрос, и, непонятно отчего разволновавшись, он с нетерпением ждал следующего номера. На смену силачу выскочили близнецы и под переливы флейты и ритм бубна парни взялись исполнять акробатические трюки. Они так ловко кувыркались и подбрасывали друг друга, что публика только диву давалась и ахала от каждого умопомрачительного сальто или сложной стойки на руках. Но теперь рыцарь почти не следил за представлением, всё его внимание переключилось на музыкантов. Рядом с играющим на флейте стариком, в котором Ландари сразу узнал нерасторопного возницу, стояла Тассия. Одетая в красное платье она задорно била в бубен, а её лицо озаряла ослепительная улыбка. При всей своей незатейливой простоте девушка была безумно хороша, и сколько граф не пытался следить за ловкостью близнецов, его глаза, не желая слушаться, всё время пялились на циркачку.

Когда все решили, что представление закончено, Тассия передала бубен одному из близнецов и сама вышла в центр круга. Вокруг неё расставили горящие свечи, и, выхватив из-за пояса кнут, девушка пустилась в пляс. Длинный хвост плети вихрем вращался вокруг неё, стрелой взлетал к почерневшему небу, змеёй извивался под ногами. Казалось, ещё немного – и плеть ужалит свою хозяйку, но всякий раз гибким движением или изящным прыжком она избегала укуса хлыста, и танец продолжался. Публика зачаровано следила за циркачкой, в её движениях было столько страсти и жизни, что даже самые тусклые глаза разгорались восторгом. На мгновение Тассия остановилась, и воздух прорезал звонкий щелчок кнута. В тот же миг пламя одной из свечи погасло, при том, что сама свеча осталась стоять на месте. Вздох восхищения прошелестел над ареной, а танцовщица вновь пустилась по кругу. Плеть, выписывая немыслимые узоры, заворачивалась кольцами и вздымалась волнами, и никто не мог предугадать, какую свечу она погасит следующей. Свист хлыста сливался с одобрительными возгласами зрителей, а девушка, порхая по арене, напоминала невесомого мотылька.

Не спуская с Тассии горячего взора, Ландари жадно ловил каждое её движение. Блеск синих глаз завораживал графа, улыбка алых губ манила, а ловкость девичьего тела будоражила кровь. Восхитительные ножки, время от времени выглядывая из-под

красной юбки, заставляли сердце учащённо биться, и рыцарь забывал, как дышать. По его жилам разливалось томительное тепло, и поглощённый удивительным танцем Ландари не замечал ничего вокруг.

Загасив последнюю свечу, Тассия выполнила заключительное «па» и поклонилась.

Над площадью разнёсся ликующий рёв, и пока восторги публики оставались горячи, циркачка поспешила собрать вещественное подтверждение своего таланта. Подхватив бубен, девушка направилась вдоль рядов зевак, награждая каждого щедрого дарителя ослепительной улыбкой. Возможно, именно эта улыбка и заставляла горожан охотно развязывать кошельки, по крайней мере, мужскую часть зрителей.

Дожидаясь, когда Тассия подойдёт к нему, граф выудил из кармана серебряную монету, как вдруг услышал над ухом знакомый голос.

– Вот ты где! Я всю округу обыскал, а ты, оказывается, на фигляров пялишься, – проговорил маркиз Асти и, взглянув на циркачку, понимающе хмыкнул. – Хотя… – он расплылся в язвительной улыбке. – Соглашусь, эта плебейка довольно привлекательна, – Эрвин лукаво взглянул на кузена и засмеялся. – Похоже, ты предпочитаешь объятия площадной плясуньи принцессе?

– Та девица, что нам представили, не принцесса, – фыркнул граф Сполетто. – И зовут её Адальгиса.

– Ты прав. Тебе не придётся жениться на той красотке, – согласился маркиз и показательно вздохнул. – Доблестный командор вывел синьора Дертоны на чистую воду. Медальон оказался поддельным. На его обратной стороне этот глупец заказал выгравировать корону.

– И что теперь грозит обманщику? – Ландари с интересом взглянул на кузена. – Синьору всыплют пятьдесят палок, а девицу отправят в монастырь?

– Командор именно это и собирался сделать, – насмешливо скривился Эрвин. – Но признав вину, синьор предложил заплатить за прегрешение золотом. Разумеется, вместо того, чтобы наслаждаться истязанием тщеславного отца, Герхард решил пополнить казну короля.

– Более чем разумное решение, – согласился граф Сполетто.

Тассия, между тем, подошла к благородным кузенам. Взглянув на Ландари, она его тут же узнала, и её губы искривились в насмешливой улыбке:

– Надо же! Грозный рыцарь соизволил снизойти до нашего жалкого представления! Ну и как? Не пожалеете пару медяков для бедных артистов? – Она протянула наполненный мелкой монетой бубен.

Не спуская с циркачки глаз, граф бросил поверх медяков динарий. Взглянув на подношение, девушка присвистнула.

– Ого! Какая щедрость! – искренне удивилась она.

– Для тебя ничего не жалко, – обворожительно улыбнулся Ландари, но Тассия в ответ только гордо фыркнула.

– А я такой красотке готов отдать этот кошелёк, – маркиз Асти тряхнул искусно расшитым мешочком. С интересом взглянув на кошелёк, циркачка перевела настороженные глаза на его хозяина. Ландари недовольно нахмурил брови, но Эрвин, не обращая внимания на кузена, проговорил: – Все они будут твоими, если ты придёшь сегодня ко мне.

– Медяки, – поморщилась девица и, тряхнув наполненным мелочью бубном, показала, что её навар гораздо богаче.

– Серебро, – небрежно возразил маркиз Асти.

– Серебро? – она недоверчиво прищурилась, и Эрвин в подтверждение кивнул. – И если я приду к вам, вы отдадите его мне? – медленно переспросила Тассия, и её глазах блеснули лукавые искорки.

– Абсолютно верно, – подтвердил свои слова маркиз Асти.

– И куда надо прийти? – оживилась девушка.

– Вон туда, – указал Эрвин на двухэтажное здание с яркой вывеской. – Насколько я понимаю, это таверна. Я сниму там комнату и буду тебя ждать.