Потерянные души Уиллоубрука
Шрифт:
Глава пятая
Пронзительный вопль прорезал воздух. Сейдж вздрогнула и открыла глаза. Резкий свет люминесцентных ламп проник сквозь тонкое одеяло у нее над головой. С трудом вдыхая густой, словно шерсть, затхлый воздух, она почувствовала, как страх новой тяжестью навалился на душу. Плечи и руки ломило: съежившись под одеялом, Сейдж полночи пыталась спрятаться от других обитательниц, молясь, чтобы ее не трогали. Погасив свет, Марла осталась в плексигласовой кабинке, но не делала ничего, чтобы прекратить плач, крики, ругань и лепет обитательниц палаты, не смолкавшие всю ночь. Вместо этого она просто сидела, читала, дремала или отхлебывала из серебристой фляжки. В какой-то момент Сейдж показалось, что кого-то серьезно
Теперь глубоко внутри Сейдж клокотала тревога, и трепещущая искра быстро превращалась в пламя. У нее тряслись руки, стучало в затылке, очень хотелось курить. Она отбросила одеяло и села, опасаясь, что ее сейчас стошнит. Что-то поползло по ноге, и она снова смахнула его, не приглядываясь, что это было и куда оно делось, а затем стала протяжно и глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Девушка на соседней кровати пела «Кольцо вокруг розочки» [6] , снова, и снова, и снова. Замолчи, думала Сейдж про себя.
6
Детская хороводная песенка времен Великой Лондонской чумы 1665 года. В тексте описываются симптомы чумы, в частности красная круговая сыпь.
На другом конце палаты у входа в кафельную комнату стояла Марла, покрикивая:
— Подъем, дамочки! Сегодня помывочный день. Вы порядок знаете. Кто слышит меня и может встать, раздевайтесь, подходите и ждите своей очереди.
У входа в кафельную комнату с десяток голых обитательниц лежали в стальных тачках, другие раскачивались, плакали и суетливо подергивались, сбившись в кучку у стены. Еще больше голых девушек сидели на унитазах, ссутулившись, с плачем и стенаниями, или уронив голову на руки. Другие стояли у противоположной стены, подняв руки и сгорбив плечи, и поворачивались кругом, пока санитарка в дождевике окатывала их из шланга. После небрежного омовения она выстраивала промокших обитательниц в ряд, кое-как обтирала их одним и тем же полотенцем и отсылала к кроватям одеваться. Марла, прихрамывая, расхаживала туда-сюда, помогала сидящим на унитазах подтираться и отводила их мыться. Рассадив очередную группу по унитазам, она вкатывала тачки с недееспособными девочками в душевую и передавала пациенток с рук на руки санитарке в дождевике. Выйдя из душевой, Марла остановилась, скрестила руки на бочкообразной груди и посмотрела на девушку, которая лежала в тачке, перекинув одну ногу через край.
— Боже праведный, Шейла, — хихикнула санитарка, — где твоя скромность?
Подцепив ногу Шейлы. Марла сдвинула ей колени и покатила тачку в душевую. Вывезя оттуда пациентку, санитарка перевалила ее на кровать и оставила лежать, голую и дрожащую. а сама втащила в тачку другую, раздела ее и сложила одежду на матрасе. Как только Марла отвернулась, пациентка с соседней койки выхватила из кучи платье и спрятала себе под подушку.
Пересадив других обитательниц в тачки и отвезя их мыться. Марла начала обходить кровати с бельевой тележкой, убирая испачканные пеленки и одежду. У кровати Сейдж она остановилась. Сейдж сидела, накинув на плечи тонкое одеяло.
— Идем, красавица, — приказала Марла. — Не усложняй мне жизнь с самого утра. Ты знаешь, я с тобой цацкаться не стану.
Сейдж хотелось по-маленькому, но она твердо решила терпеть как можно дольше: вдруг все-таки выяснится, кто она такая, и ей не придется пользоваться здешним отвратным сортиром.
— Мне не нужно в туалет, и душа тоже не нужно, — сказала она. — Я вчера помылась. Дома, в своей квартире. — Это была неправда, но Сейдж намеревалась отстаивать свою позицию.
— Угу, — сказала Марла, придвигаясь к ней. — Кто бы
Сейдж отпрянула, уворачиваясь.
— Я не Розмари. Я Сейдж, ее сестра, мы с ней близнецы.
— Вон как! — ухмыльнулась Марла. — А я обратно забыла. — Она нетерпеливо поманила Сейдж к себе: — Вставай давай и раздевайся, потом на горшок и мыться. Кто его знает, когда будет следующая помывка.
— Я говорю правду, — возразила Сейдж. — Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что моя сестра пропала. Если доктор Болдуин позвонит моему отчиму, тот…
Не успела она закончить, как Марла схватила ее за плечи, швырнула лицом вниз на кровать и принялась стаскивать с нее одежду. Сейдж изворачивалась и брыкалась, пытаясь оттолкнуть чужие руки, но без толку: Марла была здорова как бык. Стиснув зубы, она схватила Сейдж за шею и крепко придавила к матрасу, как камень бабочку.
— Я предупреждала, — рявкнула она. — Старушка Марла с тобой сегодня возиться не будет. А теперь будь паинькой и ступай в душ. Или я позову сестру Вик, и она даст тебе кой-чего успокоительного. Выбирай.
Вцепившись в ее руку, Сейдж задыхалась, ловя ртом воздух.
Марла надавила сильнее:
— Перестанешь говниться?
Сейдж кивнула, раскрывая и закрывая рот, как умирающая рыба. Наконец Марла освободила ее. Сейдж повернулась на бок, прижав руку к горлу, кашляя и даваясь рвотой.
— Вставай, — приказала Марла.
Сейдж сползла на край матраса и нетвердо встала, все еще кашляя и держась за горло.
Марла уперла руки в бока и уставилась на нее:
— Ну что, сама разденешься или мне тебя обслужить?
Сейдж помотала головой, дрожащими пальцами расстегнула юбку, сняла ее и положила на кровать; стянула через голову вязаный жилет и блузку, тоже положив их на кровать, затем расстегнула лифчик и стащила его, прикрывая рукой грудь.
— Поживей, красавица, — велела Марла, — я не собираюсь весь день с тобой валандаться.
По-прежнему прикрывая грудь, Сейдж одной рукой стянула трусы и переступила через них, пылая от стыда и страха. Затем, пытаясь загородить пах, затолкала одежду под подушку сестры. Здравый смысл подсказывал ей. что никто, кроме Марлы, не обращает внимания на ее наготу, ведь почти все остальные тоже раздеты, но это не помогало.
Марла указала на душевую:
— Ступай туда. И не вздумай опять фордыбачить, не то напущу на тебя сестру Вик. Слышишь меня?
Кивнув, Сейдж направилась в кафельную комнату, лавируя между кроватями, каталками, тележками и тачками, пробираясь среди голых, кричащих, рыдающих, хохочущих девочек и девушек. От слез у нее все плыло перед глазами, но она старалась посматривать под ноги, чтобы не ступать в желтоватые пятна и коричневые лужи. Марла шла следом, прихрамывая и вылаивая приказы другим пациенткам. Когда пришла очередь Сейдж войти в кафельную комнату, она, задержав дыхание, приблизилась к ряду унитазов. Марла попыталась спустить воду в некоторых из них, но тщетно: туалетная бумага и экскременты заполняли почти каждую чашу. Некоторые унитазы были забиты бумажными полотенцами и матерчатыми пеленками. По углам шныряли тараканы.
— Туда вон садись, — велела Марла, показывая на свободный унитаз. — Теперь некогда кочевряжиться.
Сейдж отрицательно помотала головой.
Разъяренная Марла направилась к ней, зло и жестко поджав губы. Не дожидаясь побоев, Сейдж подошла к унитазу, зажмурилась и присела, пытаясь помочиться, но у нее ничего не вышло, хотя мочевой пузырь просто разрывался. Не в силах больше задерживать дыхание, она вдохнула, и легкие снова наполнились отвратительной вонью фекалий, обжегшей ноздри и горло. Веки набухли слезами гнева и омерзения; Сейдж сморгнула их и наконец расслабила мочевой пузырь. Закончив, она огляделась в поисках чистой туалетной бумаги, но ничего не обнаружила. Тем временем Марла сдернула с унитаза какую-то девочку и отволокла ее к санитарке в дождевике, после чего направилась к Сейдж. Выпрямившись, та торопливо прошла к стене душевой и стала ждать, пока ее окатят из шланга.