Потерянный альбом
Шрифт:
— Но если я продам «Говорящую собаку», то вместо нее можно поставить «Бедствие»; наверное, тогда будет немножко неуравновешенна каминная полка, без «Бедствия», но, пожалуй, этот пробел можно заполнить какой-нибудь фотографией; и это разумно, это нормально: в наше время хорошая «Говорящая собака» уйдет за шестьсот долларов, и никого в мире не озаботит, что мне пришлось ее продать, никто даже не узнает; но, конечно, утрату почувствую я, я– то знать буду: без «Говорящей собаки» в комнате останется пустота, невидимая бездна, притягивающая мое внимание, точно гравитация, к серванту, где она стояла; я зайду — и сразу же почувствую, что чего-то не хватает, и буду туда тянуться, чувствовать это всасывающее отсутствие…; но все же факт остается фактом, ремонт в подвале нужно закончить; наверное, больше с этим тянуть нельзя; я хочу сказать, я и так уже долго откладываю: правда пора закончить, и шестьсот долларов как раз покроют стоимость, если ориентироваться на приблизительные расценки; и все же собачка так виляет хвостиком и хлопает пастью, когда бросаешь монету, — это точно мое любимое произведение от «Шепард Хардвейр», никаких сомнений; для меня она даже наравне с лучшими вещами от «Дж. энд И. Стивенс», включая «Великий велосипедный подвиг профессора Пага Фрога»; там-то простое ручное перемещение монеты в открытую корзинку — красиво, но простецки; для меня «Шепард» по-прежнему главное недооцененное имя на рынке механических копилок, хотя в последнее время их «Шалтай-Болтай» привлек некое внимание (и хотя я сам под давлением все же признаюсь в приязни к кое-чему от «Стивенс», особенно периода, ох, ну, «Хрюшки на высоком стульчике» или «Несчастного случая»); надо сказать, у такого ветерана-коллекционера, как я, то, что в последнее время творится с ценами, вызывает действительно смешанные чувства; да, цена моих вещиц пошла в гору, зато теперь и я едва ли могу себе позволить купить что-то новое; и теперь в копилки никто уже ничего не кладет, они слишком дорогостоящие, чтобы ими пользоваться; все сплошь и рядом только демонстрируют
— Нет, я ответил Элисин, что дело не в этом: я регистрировался не потому, что хочу получить что-то конкретное или направить щедрость наших гостей, ничегошеньки подобного (и, конечно, не потому, что там работает моя тетя — хотя ее положению это явно не повредит); я знаю, некоторые думают, что регистрироваться — это какое-то чудачество, но я зарегистрировался в «Лернере» по другим причинам (хотя у них в продаже правда есть хороший «Веджвуд»; ясно? — не скрываю); я решил зарегистрироваться потому, что это мило — милый момент в общем процессе; в смысле, когда ты женишься — со всеми церемониями, ритуалами и прочим — и должен сертифицировать брак у государства, чтобы его узаконило официальное агентство, то ты как бы приглашаешь в свой брак широкую публику — всех; или это как написать о нем всем на обозрение, обнародовать декларацию о том, что вливаешься в общество, и это хорошо; общество дает нам место, а мы за это помогаем обществу выжить, публично в него вливаясь; вот я и решил, что зарегистрироваться — что-то в этом духе: публично влиться в бизнес-сообщество, обнародовать, что мы входим в него, входит наша коммерческая жизнь, тоже очень важная; слушай, а что делать: в такой период никуда не деться от сентиментальности…; а кроме того, что говорить, «Веджвуд» в «Лернере» правда хорош…
— И ты знаешь Малыша: встаем мы на углу Плимут, и в автобус начинает карабкаться старая-старая бабка; и вот Малыш пролезает под турникетом и выходит ей помочь, как всегда; и у старушки с рук свисают полиэтиленовые пакеты, и шея кривая, как у стервятника, и ползет она еле-еле, но Малыш все равно остается с ней, поддерживает под локоток и терпеливо заводит; и тут сзади сигналит какой-то парень; и вот я оглядываюсь, и это просто какой-то большой бордовый «линкольн», но Малыш старушку вообще не торопит; и когда она наконец заходит и расплачивается — целую вечность — и Малыш возвращается за руль, тогда парень сзади нас снова гудит; но Малыш просто гудит в ответ; и потом такой смотрит в зеркало заднего вида автобуса, и улыбается, и говорит в пустоту: я тоже гудеть умею…
— Уже, сказал я пустому магазину, когда вышел и увидел; в смысле, ведь только в понедельник повесил табличку — и уже; но, наверное, чего еще ожидать, когда пробуешь что-нибудь новое; в смысле, что здесь вообще знают о бейглах в нью-йоркском стиле?; сперва людей надо убеждать — это само собой разумеется; потом, может, если повезет, создашь нишу; и если все получится, и ты станешь известен, и отождествишься со своей нишей, тогда и появляется возможность: можно открыть вторую точку, может, третью: твое имя запомнят; но чудес не жди, зато жди сопротивления; но вот это — должно быть, это сделали, когда я пошел на склад, подмести; но кто знает? — может, так уже висит два дня; Бейглы, Сделанные Руками, такую я написал табличку; и вот они взяли фломастер и заменили «Р» на «П»; ну очень смешно…; но чего еще ожидать — это не последний раз; ну и бог с ним; но, с другой стороны, всегда остается шанс, что это будет еще не самое худшее в бизнесе…; слушайте — кто тут скажет наверняка; и все же в следующий раз повешу табличку повыше — может, вон туда, над холодильником…
— Черт, подумал я, когда открыл письмо: да — наконец– то эти жмоты раскошелились!; и ты знаешь, что праздновать я отправился прямиком в «Миллрейс»; четырнадцать месяцев клянчил, писал заявки и копил межведомственные одобрения, и — и сволочи наконец расщедрились!; твою мать! — я имею в виду, я сперва даже не поверил своим глазам!; ты знаешь, факультет антропологии в университете Роллы не назвать ведущим — у него бюджет наверняка одна пятая химического, одна двадцатая того, что дают компьютерному центру, — так что две тысячи зеленых — это большая победа; но разве они могли устоять?; лодочники, или их предки, трудились в этих краях веками — изучить их вполне логично; практически непаханая нива, а значит, идеальный материал для направления «устная история»; со времен индейцев люди в округе зарабатывали, предоставляя речной транспорт; это исторически традиционный заработок, с происхождением сродни почтовым станциям и дилижансам, но теперь в основном посвященный туристической деятельности: они перешли от торговцев-осейджей, занимающихся бартером племенного скота, к современным внутренним туристам на речных экскурсиях, по шесть штук на буксире; всего лишь управляя судном или сдавая его — сегодня в основном каноэ и гребные лодки — лодочники сводят вместе так много всего, подлинный инфаркт бинарных противоположностей: суша и вода, прошлое и настоящее, приезжие и местные, движение и покой, коммерция и отдых, вечное и преходящее, — и кто знает, что я там еще раскопаю; когда я обсуждал возможность исследования лодочников с профессором Д’Ачерно, он согласился, что они отвечают практически всем критериям исторического сословия — причем их приречные традиции и практики торчат у нас прямо под носом, и мы даже усом не ведем: эти люди практически не задокументированы; так что, когда я сидел с профессором в его кабинете, — ну, мне, без ложной скромности, правда показалось, что я совершил переворот (и добавлю, я в это верил и потом, даже когда проект устной истории Национального фонда поддержки искусств отказал моей заявке на похожий грант); смотря у кого спросить, у южной Миссури насчитывают около тридцати пяти полноценных русел; но я сосредоточусь на водных артериях нагорья Озарк-Уошито, чтобы исследование оставалось локальным и конкретным: Куртуа-Крик, Мерамек-Ривер, Хазза-Крик, а может, доберусь и до Минерал-Форк или Литл-Пайни; думаю, на таких мелких ручейках много времени для обычаев, много времени для рефлексии, они должны подойти; я уже поговорил с владельцем «Проката Каноэ в Мисти-вэлли» в Стилвилле и знаю Джо Шиллера из «Каноэ у Джо» в Лисбурге, и они оба вроде бы в деле, поэтому думаю, что у меня все получится; надеюсь начать в течение нескольких недель, когда закончу другую свою работу; целью, значит, будет записать всех этих людей на кассету как можно естественней и откровенней, чтобы они просто рассказывали — о своей жизни, о своей работе, о себе: пусть будут сами себе тестами Роршаха; применю метод Малиновски, когда вмешиваешься как можно меньше: ведь мне не хочется гейзенбергнуть исследуемых в странное поведение; и все же это правда, это неизбежность: само присутствие диктофона выбьет опрашиваемых из колеи; необратимо помешает им вести себя или говорить так же, как когда диктофона нет; несмотря на непрерывные попытки решить проблему, еще ни один этнолог или антрополог с ней не совладал: ты неминуемо меняешь то, что пытаешься изучить; стоит только прийти — и то, что хочется запечатлеть, уже пропало; иногда это раздражает, но так уж мутирует информация; профессионалы все больше и больше смиряются с ситуацией и при этом осознают, что никакая интерпретация не спасает; но забавно: как раз сейчас у меня есть друг в Университете Роллы, его отец работает в фирме добычи драгоценных металлов, с офисом в Сент-Луисе; где-то дважды в год его отец ездит в Японию с чемоданом, набитым слитками, и он предлагал, когда поедет в следующий раз, привезти мне новенький цифровой диктофон, которые у них там продаются; в Соединенных Штатах они еще не совсем законные — спасибо давлению коммерческих протекционистов, — но для этнолога это настоящий подарок: они гарантируют абсолютно вечные записи с немыслимым, как мне говорили, качеством; у них, как у компакт-дисков, безумно высокое соотношение сигнал/шум, они практически не шипят; ну, понятно, мне бы такой очень хотелось — это беспримесная вечность; но забавно: похоже, эти два направления документирования и транскрипции к совершенству движутся противоположно друг другу: как только появляется идеально точная запись, повсеместно считается, что записываешь ты что-то совершенно неточное; другими словами, прогресс означает приближение к ошибке, выдвижение на первый план экспериментальной зыбкости; мы находим, что не можем найти ничего; мы все яснее видим, насколько неисправимо ошибаемся; самодовольство технологий доказывает необходимость эпистемологической скромности; ну, как можешь представить, для человека
— Пусть другие будут завтра, а сегодня я хочу такие же; так для них правильно — в этот первый раз есть одно и то же, и не потому, что мне так меньше работы, а потому, что так правильно; да, это начало, но еще и продолжение, и его нужно подобающе отметить; я предполагаю, они будут есть вместе, в этот первый день, — ведь куда еще пойдет Том, если не к своему отцу; и поэтому сегодня вечером, вернувшись домой, они вдвоем могут меня укорять, говорить, что я ленива или незаботлива; ну и пусть: они поймут, когда я объясню; и оценят, когда поймут; потому что у меня свои резоны, и они уважительные: я не собирала Тому с собой обед с тех пор, как он учился в средней школе, и вот собираю снова; даже так же складываю верх пакета, я горжусь его коричневой аккуратностью и резким хрустом, я делаю то, что делала раньше, и это хорошо; это значит, раньше я все делала правильно, раз меня просят сделать это снова; и это хорошая гордость, потому что она относится к непрерывности; я горжусь не собой, а тем, в чем я участвую; сегодня Том станет представителем четвертого поколения семьи, которое зарабатывает себе на хлеб на том же предприятии, в тех же границах и стенах; мы с Грегом всегда думали — и всегда надеялись, — что Том пойдет по стопам Грега, и отца Грега, и деда Грега, и все сбылось; и потому мы гордимся; пока Том рос, мы надеялись, что он почувствует, что он поймет: в мире его что-то ждет — свое занятие и свое место, — и потому он найдет подтверждение своего выбранного курса; теперь же он, в свою очередь, подтвердил наше доверие, и это хорошо; правильное порождает правильное; мы надеялись, что он вырастет, зная, что может приобщиться к чему-то важнее себя и важнее нас, и что это неоспоримо хорошо; много лет назад, с намеком на что-то в этом роде, я показывала Тому собор в Бове, Франция; я держала его за руку на солнцепеке, глядя с ним с площади Верите на великолепный храм — на арки контрфорсов и витражи, на резные башни и великолепный тимпан северного портала; стоящий на все еще живых вере и амбициях, этот высочайший из всех готических соборов подарен нам — через поколения, через века, из прошлого, когда был возведен, отодвинутый на задний план, но не молчащий; взмывающий, просторный и великолепный — призыв совершенства и времени; и оттого, благодаря лишь совершенству и времени, серые камни и радужные витражи словно бы отрываются от земли, разрастаются вне земных пропорций и становятся чистейшей концепцией; и я дала ему посмотреть, дала ему увидеть, и здесь, сегодня, я вознаграждена…
— Первая позиция, конечно, скорее всего, еще ничего: надо же верить, что в инструмент встроена хоть какая-то корректность; но вот дальше наверняка непросто: скажем, к третьей позиции, когда рука у раструба, интонация наверняка сбоит, а к седьмой позиции, когда рука тянется туда, где размываются все различия, — тут уже все, инструмент должен фальшивить вовсю; уже сама кулиса полна изъянов и шероховатостей (сколько ни лей масла для клапанов), есть флуктуации в апертуре и амбушюре, а единственное, на что можно полагаться, когда водишь рукой, — это грубая механика мышечной памяти; я вообще-то поражаюсь, что тромбон хоть где-то слышимо стройный, а нас в отделении двое…; ох, тромбон-тромбон: инструмент, с которым совершенство невозможно, — впрочем, эту мысль лучше держать при себе; у меня сегодня концерт с «Нонет Минус Один» в Озарк-холле — обычный тамошний кутеж в честь Дня памяти, — и только еще не хватало, чтобы эти идеи влезли в мое исполнение: это и правда может сбить; с нашим-то названием — «Нонет Минус Один» — мы, наверное, похожи на какую-то странную группу для записи минусовок в альбомах; но вообще-то мы неплохая традиционно-диксилендовская группа, каверим некоторые стандарты Бурбон-стрит, избранные похоронные плясовые, тому подобное: бодрые вещи; мы не профессионалы, но толпу раскачать умеем, это факт; и даже сейчас, каждый раз, когда наступает затишье и я слышу, как моя труба забирается выше кларнета, потом плывет над трубой Джейка и ритм-секцией, — блин, вот где меня забирает: вот в чем вся суть; так и представляю себя стариком Билли Уотрусом, и это так прекрасно…; конечно, наверное, я слегка не попадаю в ноты, может, даже вообще не попадаю, — но, с другой стороны, если задуматься, я не один такой; это вам скажет любой музыкант: скрипки с их безладовыми грифами, гобои с их чувствительными к погоде двойными тростями, пианино с заигранными клавишами — ничто не исполнит настоящую A440; все слегка расстроены, все наперечет, все ансамбли — это этюды в неточности; но все же, спроси кого угодно, хоть музыканта, хоть нет: люди все равно слушают; толпа все равно вскакивает на ноги; звучать все равно может совершенно прекрасно…
— Но, если спросите меня, для здания можно придумать еще миллиард всего намного интереснее, чтобы сделать городок новым и другим; на самом деле у меня уже давным-давно вертятся свои мыслишки: почему бы не устроить в этом здании Международный институт десертов, где будут собирать, изучать и подавать в уютно обставленном Salon de The [36] всяческие сладости, какие только найдут, в рамках настоящей научной группы по исследованию и консультации в области — и вот их слоган — «Яствествоведения»; или еще лучше — Музей «Вечернего шоу», настоящие хранилище и архив; здание большое, в нем все уместится, можно легко получить поддержку от KSDK [37] на местном уровне и от NBC [38] — на национальном, а то и от Стива Аллена и Джека Пара, почти наверняка — от самого Джонни: вряд ли он еще проработает долго, так что наверняка жаждет увидеть осязаемый памятник своему труду, какой-то долговечный мемориал (а как иначе: вспомним «Салон Эда Макмахона»); на такие аттракционы в Шредер-хаус будут приезжать — даже делать крюки — тысячи посетителей из мест за сотни километров отсюда; ну, что ж…; я отправлял эти две идеи, одну — где-то прошлой осенью, а вторую — прямо в апреле, но на обе получил из отдела связей с общественностью «Озарка» одинаковую вежливую отписку: спасибо, ценим, рассмотрим…; но все-таки хотелось бы, чтобы они решились; в прошлом «Аперчер» выходила статья про то, что из Шредер-хауса, возможно, сделают, как они выразились, учебно-методический центр домашнего видео с проекторными, просмотровыми, с конкурсами и конвентами — всем таким; до этого дойдет еще не скоро, но они все равно просили присылать предложения, что можно устроить в здании; ну и почему нет — я продолжу над этим работу; что еще остается; и кто знает — может, я пробьюсь; и правда было бы здорово, если бы выбрали какую-нибудь мою идею; вообще-то было бы даже изумительно…
36
Чайная (фр.)
37
Телевизионный центр штата Миссури (сша).
38
Национальная телекомпания сша.
— Упс… погоди… только секундочку…; другое дело…; другое дело…; хорошо; м-м; спасибо…; просто надо было мазнуть вот тут, видишь, прямо под подоконником; говорят, краска на эмалевой основе устойчивей к погоде, будет держаться гораздо дольше; вот я и решил попробовать, хоть она и стоит на пару баксов дороже стандартных красок для экстерьеров, которыми я пользуюсь; слушай, ну неплохо же выглядит, очень приятный бирюзовый, а что такое пара баксов, если она продержится столько, сколько обещают, да и все лучше, чем когда, как говорит мой пацан, дом похож на рекламу псориаза…; так — ладно, на сегодня хватит, теперь пойду, в Хьюстоне через пару минут играют «Кардс», О’Нил против Дарвина, надо успеть к телевизору…
— Но меня удивило, что у них там теперь есть: как заходишь, слева добавили стоечку, где можно купить маффины, конфеты, газировку и все такое, очень хорошо выложено, чистота и порядок; просто показываешь карточку работника и — как и в киношке, и со всем остальным — тебе скидывают минимум тридцать процентов; ну, меня это очень обрадовало; в смысле, сам подумай: где еще в этом мире найдешь диетическую колу за тридцать пять центов…
— А их новая программа «Купи себе день», которую ввели в нескольких отделах, — Дори мне говорила, это есть в бухгалтерии, вроде бы дошло до каких-то исследовательских секций, — ну, мне это нравится; сама идея очень нравится; девять дней прирабатываешь лишние сорок пять минут — утром или после пяти, на твой выбор, — и тогда на десятый день можешь отдохнуть — то есть трехдневный выходной каждую вторую неделю; и это отлично; объем работы тот же, зато экономишь на машине, экономишь на бензине, получаешь лишний стимул в виде свободной пятницы или свободного понедельника — хотя мне говорили, некоторые даже берут выходной посреди недели (бывают же странные люди); не суть — я обеими руками за; и Фрэнк на вопрос, введут ли программу у нас в отделе, сказал, что уже видел служебную записку, это решается наверху…