Потерянный рыбак

Энн Джуэл Э.

— Почему? — спросила я.

— Потому что она сказала мне сделать шаг назад, чтобы не отвлекаться на физическую составляющую моих отношений.

— Я бы получила второе мнение. Потому что, по моему скромному мнению, мы должны сделать это снова… может быть, даже много раз.

Фишер усмехнулся.

— Я поддерживаю это мнение. — Поцеловав меня в макушку, он пересел на край кровати. — Я собираюсь принять душ. Тебе стоит присоединиться ко мне.

Я села, обнимая его за спину и дразня зубами мочку уха.

— Я иду домой.

Ты отвлек меня сексом, но я еще не закончила рассказывать миру о родах, свидетелем которых я стала.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

— Ты хочешь сказать, что роды были более запоминающимися, чем секс?

Я спрыгнула с кровати и быстро оделась.

— Я говорю, что это мое конституционное право — не отвечать на твой вопрос.

— Ты не можешь заявить о своем праве на пятую поправку. — Он схватил свои шорты и прошмыгнул в ванную.

Я помедлила, застегивая лифчик, и несколько секунд разглядывала его каллипигическую фигуру.

— Ты слышал, как я сказал, что эти роды — это один случай из восьмидесяти тысяч?

Секунды спустя он появился из-за угла в трениках и футболке, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

— Сегодня ночью ты была одной из миллиарда… умноженной на бесконечность. Но если я не оправдал ожиданий одного из восьмидесяти тысяч, то, думаю, мы закончили. — Фишер даже не улыбнулся. Он просто склонил голову.

— Сегодня вечером ты был одним из миллиарда… помноженным на бесконечность.

Если Фишер не выберет меня, не влюбится в меня навеки, если к нему вернется память и он обретет несравненную любовь к Энджи, я знала, что всю оставшуюся жизнь буду лечиться сама.

— Ты прав. — Я протиснулась мимо него, не обращая внимания на его надутое лицо, и схватила с пола в ванной свою футболку. Я стряхнула с нее волосы и натянула на голову. — Энджи дала тебе все. Она хочет, чтобы ты вспомнил, что чувствовал к ней. И если бы на мне было кольцо с бриллиантом, которое ты мне подарил, я бы, наверное, делала то же самое. Пересказывала бы тебе нашу историю тысячу раз и тысячей разных способов. Но для меня неважно, любил ли ты меня тогда, важно лишь то, что ты любишь меня сейчас.

Он повернулся.

— Просто… — прошептала я. — Люби меня сегодня.

Я видела это в его глазах. И я думала, что он скажет это, скажет что-то вроде «Я буду любить тебя каждый день» или «Я буду любить тебя всегда». А какая женщина в здравом уме не хотела бы, чтобы мужчина сказал ей это?

Я.

Значит, либо я была исключением, либо я была не в своем уме.

Фишер потерялся. Я потерялась. И никто не мог помочь мне найти дорогу. Я должна была сделать это сама. Своим собственным способом. В свое время.

Я не могла требовать от Фишера большего, чем готова была дать сама. Если это означало, что ему придется рискнуть потерять меня, чтобы обрести себя, то я соглашусь с этим.

— Я люблю тебя сегодня, — сказал он.

Это

был его ответ. Идеальный ответ.

Я кивнула в его сторону.

— Я думала, ты собираешься принять душ.

— После того как отвезу тебя домой.

Я усмехнулась, сделала два шага к нему, затем взяла его за руку и потянула к входной двери.

— Ты один, Фишер.

— Один в чем?

Я открыла дверь, и он закрыл ее за нами.

— Ни в чем. Ни один из восьмидесяти тысяч. Ни один из миллиарда, умноженного на бесконечность. Ты просто один. Единственный.

Глава 17

— Где ты была? Я отправляла тебе сообщения и пыталась дозвониться, — спросила Рори, прежде чем я обеими ногами вошла в дом.

Я пропустила это сообщение, что было не очень хорошо, так как я была на дежурстве. Достав из кармана телефон, я проверила наличие сообщений и пропущенных звонков, кроме звонка Рори.

Она заглянула мне через плечо, когда я начала закрывать дверь, одновременно убирая телефон обратно в карман.

— Ты была с Фишером?

— Эм… — Я закрыла дверь. — Да. Я искала тебя и Роуз, когда вернулась домой, потому что у меня был самый лучший. день. За всю историю! И я умирала от желания поделиться им. Поэтому я побежала к дому Фишера на чистом адреналине, думая, что вы можете быть там. Но вас там не было. Зато был он. И я рассказала ему о своем дне. И он подвез меня домой. — Я сняла туфли.

— Уже одиннадцать, милая. Во сколько ты вернулась домой? И почему ты просто не позвонила мне? Мы с Роуз гуляли с друзьями. Я не знала, когда ты будешь дома.

— Все в порядке. — Я направилась на кухню за стаканом воды, чувствуя себя немного пересохшей после неожиданной тренировки с Фишером. — Привет, Роуз. — Я улыбнулась, пока она сидела в халате за кухонным столом с ноутбуком перед собой.

— Во сколько ты пошла к Фишеру? — спросила Роуз, глядя на меня сквозь очки для чтения. В них она выглядела на шестьдесят, а не на сорок восемь. И мне нравилось, как они следили за тем, чтобы я знала время, как будто мне было пятнадцать, и я пропустила комендантский час.

— Что? — Я сузила глаза, прежде чем глотнуть воды.

— Что у тебя за великая история? Должно быть, она длинная, раз ты только сейчас вернулась от Фишера. — Рори, похоже, тоже был обеспокоена тем, сколько времени я провела у Фишера.

— Ну, уже поздно. Так что вы получите лишь сокращенную версию истории, потому что я устала. — И мне не хотелось играть в «Двадцать вопросов» о моем пребывании в доме Фишера.

— Холли приняла роды, en caul. Это значит, что ребенок родился в неповрежденном амниотическом мешке. Такое случается один раз на восемьдесят тысяч. Это было самое крутое, что я когда-либо видела. То есть… ребенок, по сути, все еще находился в утробе, спокойный и довольный. И мы просто наблюдали за этим в полном благоговении в течение почти пяти минут.