Потерянный снег
Шрифт:
Помню, как я сидел перед ним с подавленным выражением лица, потухшими от бессонных ночей глазами, а он говорил мне со своим порой забавным акцентом:
– Ну, послушай. Дела обстоят так и так.
– Да, да, я понимаю. – Пытался я хоть как-то придать жизнь своей физиономии, выслушав уже в третий раз наиподробнейшее объяснение ситуации. Я осознавал, что ему лично было важно увидеть, что я стал спокойнее или довольнее.
– У меня бизнес в России. Я вообще по этой стране много поездил. Много русских повидал, и я скажу, что вы все такие.
– Какие?! – словно выйдя из оцепенения, поинтересовался я.
– Никогда не поймёшь, что у вас на душе.
Он выдержал паузу.
– Ну, ты пойми, что я могу и уйти, если тебе не хочется говорить. Я просто думал, что тебе будет приятно с кем-то поговорить на твоём родном языке…
Я очень благодарен этому человеку.
Когда я вернулся в камеру после первой встречи с адвокатом, решил прочитать одни из тех писем, что мне пришли из дома.
Мама:
«Дима, привет.
Я так рада твоему письму. Очень тебя люблю (жалею, что редко тебе об этом говорила) и всегда буду на твоей стороне. Ты молодец. Это правда, что от судьбы не уйдёшь. Последние события – испытание для всех нас, чтобы меняться в лучшую сторону, в этом я с тобой полностью согласна.
Дима, ты нам очень нужен, поэтому береги себя. Очень надеюсь тебя скоро увидеть. Миша каждый раз, когда лает собака, надеется, что это ты вернулся. Он очень скучает, весь стал бледный и плохо кушает. Теперь я могу его обрадовать, скажу, что ты жив и здоров. Огромный привет тебе от всех. А по поводу адвоката не волнуйся – найдём мы деньги на твою защиту. Главное – это помочь тебе, остальное – просто мелочи жизни.
Ещё хотела поделиться опытом, это моё личное наблюдение. Если человек духовно развит, то ему за каждую сделку с собственной совестью жизнь бьёт кулаком в нос до крови… Лично со мной всегда так происходило.
Напиши, пожалуйста, можно ли тебе слать посылки и деньги.
Сообщи по списку, что тебе послать. Я готова к тебе даже приехать, если тебе это нужно, сынок. Если можно будет увидеться и поддержать тебя морально. На этом я заканчиваю. Завтра ещё напишу. Держись, сынок. Мы тебя ждём и скучаем. Словами трудно всё передать… О школе не переживай. Там мне сказали, что ты в любой момент можешь восстановиться и закончить 12 класс. В школе о тебе говорят только хорошее, считают, что ты попал в беду. Предлагают помощь. Хороших людей вокруг, оказывается, очень много.
Целую,
Твоя мама
Привет от всех».
Миша:
«Дорогой Дима!
Очень скучаю. Как же ты попал сюда? (В тюрьму) Ужасно, просто безумие! Желаю тебе поскорее вернуться!
P.S. С нетерпением жду ответа.
С пожеланием крепкого здоровья,
Твой брат»
Вечером, после приготовленного Сальваторе ужина, все смотрели развлекательные передачи по ТВ. Но это был один из вечеров, когда телевизоры по какой-то причине отключили. Это бывает, когда заключённые слишком много шумят, но в тот раз мы такого повода не дали. Может, проводились какие-то работы, может, что-то просто вышло из строя. Но вся загвоздка в том, что у заключённых очень быстро заканчивается терпение. Особенно когда их лишают того немногого, что у них есть.
– ТВ! ТВ! ТВ! ТВ! – через несколько минут в один голос орала уже почти вся секция, колошматя тарелками, кулаками и ногами металлические двери. Балаган успокоился, только когда несколько раздражённых охранников прошли по коридору, стреляя по сторонам злобными взглядами и выборочно останавливаясь у камер, чтобы сказать пару ласковых.
Нас заверили, что над проблемой работают.
Я не кричал и не стучал – телевизор я недолюбливал. Мне была приятна воцарившаяся тем вечером столь непривычная для ушей тишина.
Дочитав до конца главу найденной в библиотеке тюрьмы «Анны Карениной», я перевернулся на бок и заснул.
Обычно мне снился дом. Бывало, что, просыпаясь, я был настолько уверен, что я окажусь в своей комнате, что реальность ударяла по моему сознанию как хлыст. Мой разум упорно сопротивлялся факту моего лишения свободы. Скользкими щупальцами он вылезал из моей головы, соскальзывал с кровати на пыльный пол, протискивался через решётку двери, сдирая и без того облезлую краску, и полз мимо разбросанных окурков по коридору, мимо кабинета охранников, куда-то вглубь. Но длины осьминожьих щупальцев не хватало, чтобы дотянуться до последней двери лабиринта.
12
«Привет, мама.
Одна из новостей – это то, что я перешёл в другую камеру. Там сейчас молодой молдаванин Руслан, с которым мы, как сверстники, очень ладим, плюс он говорит по-русски. Я тебе уже рассказывал примерно, какая у нас здесь есть возможность бывать на свежем воздухе. Так вот, вдобавок к этим бетонным клеткам раз в неделю нас выпускают на пару часов погулять по живой земле. Там имеется два футбольных поля: одно – огромное, второе – поменьше. А ещё там есть небольшой тренажёрный зал и помещение для баскетбола. Туда иногда, особенно в дождь, пускают порезвиться сенегальцев.
Выпускают нас туда в час немножко неподходящий: час-полтора после обеда. Вся проблема в том, что июньское солнце в этот час жарит без всякой пощады. Трава сухая, а солнечный свет слепит глаза. Кто-то, несмотря ни на что, всё равно гоняет мяч, периодически обливаясь водой. Многие же прячутся в тени: играют в карты или шахматы. Кстати, о шахматах. Наши шахматисты – это
Как-то сидел я на травке, погружённый в свои мысли, прислонившись к стене, и подошёл ко мне один нигерийский дедушка. Звали его Ибрагим. “Call your mind back! Позови обратно свои мысли!” – обратился он ко мне с неподдельной теплотой в голосе. Что меня в нём поражало, так это его смирение и спокойная мудрость. Но в его голосе чувствовалась горечь, печаль. Горечь от того, что он не смог раздобыть деньги на операцию одному из своих сыновей в Нигерии. А ведь именно это его заставило согласиться на перевоз в желудке капсул с кокаином. “Забросив в речку удочку, – делился он своим мировоззрением, – ты выловишь ту рыбу, что предназначена именно тебе”. По правде говоря, я так его до конца и не понял.
Я думаю, адвокат тебе уже написал о результатах вторичного анализа наркотиков. Эксперт сказал, что такое качество и такое количество не встречал за весь свой опыт работы. А это значит, что мне приписали отяжеляющую статью. И теперь мой потенциальный срок увеличился с 4—16 до 6—20 лет. Разумеется, плюс в том, что я пошёл навстречу следствию и рассказал всё, что знал. Но вся проблема в том, что ничего нового они от меня не узнали, поэтому на какую-то существенную выгоду рассчитывать не придётся. Ещё я сказал адвокату про звонки. Наконец всё улажено. Позвоню тебе уже в следующий вторник.
Передавай всем большой привет,
Дима»
«Привет, Настёна!
Уже когда издалека узнал твой почерк на конверте в руках охранника, чуть ли не заплясал от радости. Ты – единственный человек из класса, который мне пишет, и я это ценю.
Знаешь, я перешёл в другую камеру. Здесь я чувствую себя лучше благодаря обществу молдаванина Руслана. Третьим в камере – румынский цыган. Он не буйный, но с ним очень сложно найти общий язык. Никогда не забуду, как он жарил себе мясо, скребя металлической вилкой и без того исцарапанную сковороду. А когда она брызгала маслом, он отскакивал от неё, напоминая мне пещерного человека, отпрянувшего от стреляющего искрами костра.
А ещё я в прошлое воскресенье в первый раз сходил в тюремную церковь. Здесь вообще при желании можно писать просьбы, чтобы встретиться со священником, как я недавно узнал, даже с православным. Ну, так вот, сходил я на службу, больше из любопытства и желания встретить знакомых, которых судьба завела в другие секции. Мне стоило огромных усилий понять то, что говорил священник. У меня сложилось впечатление, что слова у него застревали и путались в его длиннющей бороде. Я чуть не помер со скуки.
Что касается моего положения в целом, то пока хороших новостей нет. Адвокат, правда, не теряет надежду и мне советует не падать духом.
В твоём последнем письме ты нарисовала солнышко, зелёную травку и красные цветы – всё как здесь: ослепляющее солнце, стриженая трава газона и красные редкие маки, торчащие из-под серых стен. Как ты угадала?
Твой итальянский друг,
Дима»
Я дописал последнюю строку и отложил ручку. Было поздно – все по постелям. Мимо нашей камеры на тележке охранники провезли итальянца. Кажется, он спал. С тех пор, как его привели в нашу секцию, он всегда спал. Его везли на тележке, потому что он не был в состоянии встать или даже проснуться. Он ушёл далеко в свои сновидения, далеко от этой реальности. Реальности, в которой его, может, кто-то недолюбил, в которой он, может, что-то недопонял, недоучил, недохотел. Его увезли на тележке, потому что он спал. С тех пор о нём никто ничего не знал.
13
– Come stai? 27 Ну как ты, Дмитрий? Итальянский уже выучил?
– S`i, qualcosina ho imparato gi`a 28
– Ну, вот, уже скоро лучше меня будешь по-итальянски разговаривать. Lo so che sei un ragazzo intellegente 29
Адвокат понизил голос и облокотился на спинку стула. На нём был лёгкий бежевый костюм, светлая рубашка и галстук под цвет. Он умел одеваться со вкусом. При этом было заметно, что на одежде он не зацикливается: это угадывалось по толике небрежности, простоты, которыми была «приправлена» его манера держаться.
27
Как поживаешь?
28
Да, кое-что уже выучил.
29
Я знаю, что ты умный парень.