Потерявшиеся в России

Анишкин Валерий Георгиевич

– Все правильно. Русскому в кайф, когда у соседа ко-рова сдохнет. А нет, чтобы самому корову купить. Навер-но, у нас убиты нормальные человеческие потребности - жить хорошо. По всей России грязь и загаженные кварти-ры. И ничего, привыкли, - сказала Мила с неприкрытым раздражением.

– Успокойся, Мил. Если на все так как ты реагировать, раньше времени в могилу сойдешь.

– Чиновники и политики везде одинаковы, - поддер-жал Милу Владимир Сергеевич.
– Вся разница в том, что в странах с развитой демократией народ чувствует себя хо-зяином, умеет бороться за свои права и умеет приструнить зарвавшегося чиновника, время

от времени напоминая, кто ему платит зарплату. Наши же чиновники убеждены, что народ существует для того, чтобы обеспечивать их сытую жизнь.

Никто не поддержал серьезный разговор, невольно начатый Милой, но благодушное настроение, царившее за столом, как-то улетучилось.

– Хороший парень все же был Боря Блюмкин, - после некоторой паузы сказала Лена.
– Все время улыбался. Все нипочем. Двойку влепят - улыбается, по шее надают, чуть поплачет и опять смеется.

– А никому не приходило в голову, что это была за-щитная реакция, маска, - вставил Реваз.
– А в сердце неза-живающая рана. Я это знаю, проходил.

– Почему в России любое обсуждение еврейской темы всегда носит какой-то нездоровый характер? Откуда это?
– Толик почему-то посмотрел на Владимира Сергеевича.

– Так ведь евреи, чтобы мы не говорили, хотя и живут с нами бок о бок, но стоят как бы особняком и отличаются от нас и особым укладом, и отношением к жизни... Ведь евреев вечно преследовали и отовсюду гнали, - сказал Вла-димир Сергеевич.
– И жили евреи так, чтобы в любую ми-нуту быть готовыми к побегу. Они не работали на земле, а выбирали профессии менял, торговцев, потому что всегда легче убежать с кусочком золота. Евреи народ умный, но их ум связан с историей. Они постоянно должны были приспосабливаться к новым ситуациям, потому что их гна-ли. А это формирует мозг, побуждая учиться. Кроме того, мозги - это самый удобный капитал в условиях постоян-ных гонений. Евреям всегда было плохо, и желание пере-делать мир - естественная часть еврейской исторической и культурной традиций. Поэтому и в русской и во француз-ской революциях был большой процент участия евреев. Это своеобразная месть за постоянное унижение... И по-том, не надо забывать, кто изменил понятия об окружаю-щем мире: Маркс, Фрейд, Энштейн...

– Какой он у тебя умный, - закатывая глаза, сказала Миле Элька, когда мужчины в очередной раз ушли на кух-ню.

– И симпатичный, - добавила Татьяна, улыбаясь Миле.

– Самой нравится, - довольно засмеялась Мила.

– С Вадиком не видишься?
– поинтересовалась Элька.

– Да он сейчас в Сочи загорает. Перед югом звонил. Так, поговорили ни о чем, - пожала плечами Мила.

– Не жалеешь?

– Знаешь, Эль, нет.

– Да, сердцу не прикажешь, - вздохнула Элька.
– А ка-кой жених был.

– Почему был?
– возразила Татьяна.
– За ним уже дев-ки в очередь стоят. Как говорится, свято место пусто не бывает.

– Ой, девочки, - спохватилась Элька.
– Звонила Лина. Всем большой привет.

– Откуда звонила? Из Бельгии?
– на всякий случай спросила Татьяна.

– Ну, вопросы ты задаешь? Из Бельгии, конечно. По сотовому.

– И что там Линка?

– Да все то же. Маленькая по французски лопочет, а по-русски с трудом... К Линке отец приехал.

– Чегой-то он? Он ведь ездил к ним недавно. Вроде с деньгами у них не густо, - пожала плечами Мила.- Ан-самбль-то дяди Славы на ладан

дышит.

– Да в порядке у них с деньгами. Ты думаешь, чего он ездит? Он оттуда везет авто. Видела, у вас с Ленкой во дворе, где твои родители, микроавтобус стоит? Это Лин-кин отец пригнал. Они с тетей Валей, Линкиной матерью, за восемь тысяч долларов его купили. У дяди Славы с те-тей Валей на базаре две точки, кожей торгуют. Деньги на покупку авто дает Линкин Володька. Деньги, конечно, их с Линкой, но и отцу с матерью с продажи перепадает. И Линка, когда приезжает, везет с собой тряпки заграничные.

– А я думаю, за что они здесь квартиру трехкомнат-ную купили?
– сказала Татьяна.

– Прозрела!
– фыркнула Элька.
– И за это тоже.

– Правильно делают. Если есть деньги, самое надеж-ное вложение - недвижимость, - рассудила Лена.

– Что еще Линка рассказывала?
– спросила Мила.

– А что еще? С детьми крутится. Стирает футболистам трусы. За это ей Володькин клуб шестьсот долларов пла-тит. По нам скучает. Может быть, к Новому году выберет-ся.

– Новый год ты в столице встречать будешь, в другой компании, без нас, - ревниво вставила Татьяна.

– Что ж ты такая занудная!
– разозлилась Элька.
– Но-вый Год - праздник семейный, и, конечно, я буду встре-чать с родителями. Но праздник ведь не один день три-дцать первого. Могу на денек и к вам приехать.

– Ладно, - вздохнула Мила.
– Как получится, так и бу-дет.

– Мил, а ты от Даши писем не получала?
– спросила Татьяна.

– Нет, как в тот раз письмо пришло, так больше ниче-го. Я вам письмо показывала. После этого, правда, она ма-ме звонила. Все то же самое. Его родители приняли ее как дочь, родственники завалили подарками. Хорошая кварти-ра, у нее теперь собственная машина, пока не работает, но будет работать в клинике мужа.

В зал вошли мужчины. Шумно. Гурьбой. И было вид-но, что Владимир Сергеевич чувствовал себя в этой ком-пании совершенно комфортно, будто давно со всеми зна-ком.

– Что-то, девушки, у вас настроение минорное. Тихо, как в морге, - пошутил Татьянин Толик.

– А вы бы побольше гуляли, - огрызнулась Татьяна.
– Тоже мне, кавалеры: сами себя развлекаете, а мы как дуры одни сидим.

– Все, мы раскаиваемся, - Реваз приложил руку к сердцу.
– Больше от вас ни на шаг. Так. Наливаем вина. У меня тост. Я хочу выпить за хозяйку, за всех вас и вашу дружбу. Сейчас деньги стали выше человеческих отноше-ний и тем более приятно, что есть оазис, где царит искрен-ность, доверие, любовь и привязанность, где все мило и где души открыты. Здесь мое сердце радуется. Я пью за то, чтобы всегда оставалась дружба, которая выше материаль-ных благ, и я знаю, что, когда мы с Леной будем жить да-леко от России, мы будем вспоминать всех вас и этот вечер наряду с тем хорошим, что у нас было здесь.

– Ревазик, как ты хорошо сказал!
– растрогалась Эль-ка.
– Дай я тебя поцелую.

Она подбежала к Ревазу и пылко расцеловала его в обе щеки.

– Ой, Лен, смотри, что делается! На глазах мужика уводят, - засмеялась Татьяна.

– Ох, испугала!
– нарочито равнодушно повела плеча-ми Лена.

– А я хочу выпит за всех нас. Вы, мальчики, тоже со-всем не лишние в нашем, как сказал Реваз, оазисе. И если мы - оазис, то вы пальмы по нашим берегам, - завернула Элька образную фразу и сама засмеялась.