Потому что я тебя люблю
Шрифт:
Дождь усиливается.
Она покидает роскошные холмы Беверли-Хиллз и въезжает в переплетение железнодорожных путей Калифорнии. Машинально она едет в направлении Хантингтон-Бич, хотя уже знает, что не поедет на открытие спортзала.
Раздавленная стыдом, она пытается привести в порядок свои мысли. Нужно изменить образ жизни, и срочно. Иначе ее когда-нибудь так занесет, что случится непоправимое!
Элисон тормозит, вытирает слезы. Дождь хлещет так, что дворники едва успевают удалять воду с ветровых стекол.
Молодая женщина пытается приободрить себя: она молода и потеряла всего лишь несколько лет. У нее есть еще время исправить
От порывов ветра джип сотрясается. На шоссе сигнальные панели призывают быть осторожнее.
Элисон уже вся во власти надежды. Вот сейчас она вернется домой, извинится перед Грасиеллой и скажет «спасибо» за то, что та открыла ей глаза! Она проведет с ней всю вторую половину дня, поделится своими добрыми намерениями и поможет приготовить еду, как когда-то в детстве…
Сегодня вечером она сообщит хорошую новость отцу. Как раз на этой неделе Ричард находится в Лос-Анджелесе. У него всегда имелись большие планы на ее счет, но она по глупости и упрямству отдалилась от него. Ну ладно, теперь-то он опять сможет гордиться своей дочерью!..
Охваченная желанием поскорее осуществить свой план, Элисон протискивается между автомобилями в надежде проскользнуть в первый открывшийся просвет. Дорога выходит на типичное для Лос-Анджелеса пространство, где парковки чередуются с торговыми зонами. Элисон щурит глаза, стараясь сквозь пелену дождя разобраться в дорожных указателях. По правде сказать, ориентировалась она всегда неважно — вот и теперь проскочила боковую дорогу, по которой хотела поехать. И в конце концов оказалась на уличном паркинге. Яростный ветер, потоки дождя — Элисон вспоминает фильм «Магнолия», [107] который заканчивается таинственным и ужасающим дождем из падающих с неба жаб…
107
«Магнолия»— фильм американского режиссера Пола Томаса Андерсена, получивший множество наград.
Многие машины приткнулись к обочине, пережидая грозу, но Элисон продолжает путь.
Внезапно раздается мелодичный телефонный звонок. Аппарат в ее сумочке, а та — внизу, под пассажирским сиденьем.
Все знают, что нельзя отвечать на телефонный звонок, ведя машину, но все это делают.
Элисон наклоняется за мобильным телефоном, говорит себе, что только посмотрит номер, глянет, кто звонит. А потом перезвонит попозже, когда…
ЖЕСТКИЙ И ВНЕЗАПНЫЙ УДАР.
Элисон подскакивает, охваченная паникой. Она наехала на что-то. Бордюр тротуара? Животное? Она жмет на тормоза, останавливается и открывает дверцу джипа. Сердце бешено колотится. Как только она выходит из машины, ее худшие опасения подтверждаются: она наехала не на что-то.
Это кто-то.
Это ребенок.
— Эй, ты как, с тобой ничего не случилось?
Элисон бросается к мальчику, но при виде его безжизненного тела застывает от ужаса. Ребенок малюсенький и хрупкий. На его одежде и на шоссе следов крови не видно, но положение головы ребенка заставляет опасаться, что он ударился об один из многочисленных бетонных ящиков для цветов, стоящих вдоль дороги.
В смертельном ужасе Элисон
— На помощь! Помогите мне!
Но вокруг — ни души. Сильнейшая гроза с ударами грома и сверканием молний опустошила улицы.
Не паникуй! Только не паникуй!
Она возвращается к машине, подбирает телефон, намереваясь набрать 911, но номер службы спасения занят — конечно, в связи с ненастьем.
Она пробует во второй раз, затем в третий. Безуспешно.
Исхлестанная потоками дождя, она решает сама отвести ребенка в больницу.
Бережно она приподнимает его и несет к джипу.
— Ты должна выпутаться! Не теряй голову!
Она трогается с места, и, несмотря на панику, ей удается вырулить на шоссе. Больница находится на востоке центральной части города, это не очень далеко.
— Только не умирай!
Залитая слезами и дождем Элисон, не верящая в Бога, умоляет его:
— Пожалуйста, сделай так, чтобы он остался живой! Чтобы он выкарабкался!
На дороге тьма, и все расплывается в потоках ливня. Три часа дня, а кажется, что стоит глубокая ночь.
— Не наказывай меня через этого малыша!
Наконец она въезжает на парковку для машин «Скорой помощи», но основной проезд перегорожен двумя пожарными автомобилями, которые как раз разворачиваются. Вместо того чтобы дождаться, когда освободится проезд, Элисон предпочитает поехать по световым указателям, ведущим к общей стоянке. Припарковав джип, Элисон рывком открывает дверцу, огибает машину и берет ребенка на руки. Но когда она приподнимает его, перед ней предстает ужасающая картина: маленький мальчик мертв.
Она страшно кричит, затем в невменяемом состоянии сильно прижимает его к себе.
Проходит много времени, прежде чем она захлопывает дверцы машины.
Отупевшая, не соображающая, что ей дальше делать, Элисон впадает в прострацию. И в этот момент она непроизвольно, почти рефлекторно набирает номер своего отца.
Через полчаса
Дождь закончился, влажный туман окутал стоянку.
Огромный «Хаммер» с тонированными стеклами вторгается на территорию больницы. Первым из него выходит Ричард Харрисон в сопровождении высокого негра внушительного телосложения. Куртис — телохранитель Харрисона, а по совместительству — исполнитель его темных дел. Во время своего восхождения бизнесмен позаботился окружить себя узким кругом лиц, обязанных ему всем и готовых отдать за него жизнь. Куртис из их числа.
Мужчины сразу же обнаруживают Элисон. Она сидит около стенки, обхватив голову руками. Одежда на ней вымокла, лицо мертвенно-бледное. Она дрожит, стучит зубами и, кажется, находится в состоянии, близком к психозу. Руки ее судорожно сжаты, и в одной из них она сжимает серебряную цепочку ребенка, упавшую в машине. Ричард наклоняется к дочери, дотрагивается до ее лица и ощущает, что она горит как в лихорадке.
— Отвези ее домой, — просит он Куртиса. — Грасиелла о ней позаботится. Вызови доктора Дженкинса, если ей станет хуже, и держи наготове самолет.