Потопленная «Чайка»
Шрифт:
— Хорошо, все ясно, — и Гуда схватил за уздечку его коня, а Бекве ударил маузером по голове. Сотник без звука свалился на землю.
Когда всадники подъехали к мельнице, стрельба еще продолжалась.
— Нужно было узнать, где именно Тория со своими людьми, — упавшим голосом сказал Гуда.
— Нужно было, да не успели. Потому и говорят, что терпение — это ключи рая, а ты...
В это время раздался оглушительный взрыв, а следом — несколько выстрелов из винтовок.
Гуда погнал коня, Бекве — за ним. Вот
— Спускайтесь, живо! — крикнул Джокия.
Бекве мгновенно соскочил с коня и бросился в канаву.
— А ты чего ждешь? — позвал он Гуду.
Но парень не отвечал. Он неподвижно сидел на коне и пристально глядел в сторону мельницы. Там было тихо.
— Где они? — таким тихим тоном спросил Гуда, что ни Джокия, ни Бекве не стали больше настаивать, чтобы Гуда присоединился к ним.
— Они устроили засаду за мельницей, а в мельнице — женщины, — удрученным голосом проговорил Джокия. — В дверь-то никого не пропустим, она под прицелом, но вот если они проломают стену... — Джокия прислушался. — Кажется, начали.
— На что только не идет этот проклятый Тория... Вот что, Бекве, верни мой маузер, я знаю, что делать! — Гуда решительно протянул руку за пистолетом.
— Погоди, парень, что ты задумал? Лучше спускайся с коня, поползем вместе и подойдем к мельнице сзади.
В это время из ущелья раздался голос мельника:
— Эгей, что же вы не стреляете, патроны кончились, что ли?!
— Кто это кричит? — спросил удивленный Бекве.
— Это мельник, что за человек, если бы ты знал! — ответил Джокия.
Снова послышался крик мельника:
— Они же стену ломают! Что же вы делаете, гады? Перед женщинами свое мужество показываете? Не губите мой очаг! Тут же все моим потом построено, бандиты вы, разбойники! — Тут голос его сорвался, и он замолчал.
Джокия объяснил:
— Ранен, бедняга. Первым выскочил из мельницы, вызвал огонь на себя, а мы тем временем выбрались из мельницы, не получив даже царапины.
— Действительно, ломают стену... А что же девушки молчат? — с тревогой в голосе проговорил Бекве.
— Наверное, ждут подходящего момента. Они мужественные девушки, найдут, что делать, — ответил Джокия и выбрался из канавы.
Гуда хлестнул коня и погнал его по спуску. Вражеская пуля просвистела около его уха. Гуда скрылся за мельницей, Стрельба продолжалась с новой силой. Партизаны бросились туда же. Через каких-нибудь несколько минут особоотрядчики бежали. Партизаны поспешили к дверям мельницы, крича:
— Не стреляйте, это мы!
Тут же побежали за мельником и принесли его.
Потом подошли к тому месту, где еще совсем недавно сидели в засаде враги. Мария вынесла светильник,
— Да ведь это Арачемия! — воскликнул он удивленно — Да, это точно он!
Подошли и Бекве с Джокия. Бекве разогнул сомкнутые пальцы Арачемия и вытащил из них парабеллум, Потом взглянул на Гуду и обеспокоенно спросил:
— Ты что, ранен, парень? А ну-ка, спускайся!
У Гуды по левому рукаву стекала кровь. Юноша только сейчас почувствовал, что ранен. Он побледнел, поднял руку — рука двигалась свободно. Его сняли с коня, напоили, и Мария перевязала ему плечо, пронзенное пулей.
У входа в мельницу расстелили бурку и уложили на нее раненого мельника. Грудь старика была перевязана кусками нижней рубашки. Он потерял много крови, когда его вели, у него подкашивались ноги, но он улыбался и широко раскрытыми глазами оглядывал все вокруг.
...Стали собираться в дорогу. Усадили мельника на коня. Сначала он отказывался ехать, дескать, если он не смертельно ранен, то его мельница вылечит, но его, конечно, уговорили ехать с партизанами.
Миновали горку и выехали на проселочную дорогу.
Ехавший впереди обернулся к товарищам:
— Этой дорогой ехать опасно.
— Может, найдем другую? — сказал Бекве.
— А куда мы едем? — спросил мельник.
— В Самухао.
— Так я оттуда родом, — обрадовался старик. — Следуйте за мной. Я проведу вас такой тропкой, что ни Тория, ни кто другой нас не выследит.
Узкой тропинкой спустились к реке и скоро въехали в лес.
— Удивительный вы народ, большевики! — проговорил мельник.
— Догадался, значит, что мы большевики? — улыбнулся Джокия.
— Если бы не догадался, чего бы я под пули лез, не сумасшедший же!
— А как догадался?
— Гвардейцы и особоотрядчики разве так себя ведут? Я лесной житель и зверя по звуку шагов узнаю.
— А что они тебе сделали? — спросила Цуца.
— Дом разорили, сына единственного убили. — Голос у мельника дрогнул, и он замолчал. Остальные тоже смолкли. — А потом я продал своих коров, ушел из деревни, и вот живу на мельнице.
— А за что же убили сына?
— Будто бы молодежь мутил, книги Ленина читал.
Долго ехали молча. Гуда, ехавший позади всех, остановился, позвал Бекве и сказал громко, чтобы все слышали:
— Я не пойду с вами, ребята!
Только сейчас сообразил Джокия, что непонятно, как же Гуда и Бекве оказались у мельницы. Женщины считали, что их прислал на помощь Дата. Бекве подъехал ближе.
— Послушай, то, что было, погребено у мельницы. Теперь ты душой и телом наш. Ты искупил свою вину, сейчас ты нужен в отряде, поехали с нами!