Потопленная «Чайка»
Шрифт:
— Не забудь, фаэтон Гейдара запряжен белыми лошадьми, сам он смуглый, черноусый, лицо длинное. Теперь уже, наверно, ждет тебя у моста... — Коста нервно потирал руки. — Как только Мария войдет в фаэтон, надень ей на голову папаху, укрой буркой, натяни на ноги сапоги. Запомни, надо быть очень и очень осторожными. Если до того, как взойти на катер, кто-нибудь заметит ее...
— Знаю, не беспокойся, я ведь не ребенок, — с нетерпением отмахивался Сесирква.
Дождь лил как из ведра. Сесирква сошел на берег, стоящий на палубе Коста смотрел ему вслед.
Гейдар ждал у моста.
Кони летели, как крылатые.
Дождь хлестал по фаэтону. Сесирква радовался: «Улицы безлюдные, значит, невесту повезем спокойно».
Показался и знакомый дом. В темных окнах никого не было видно. Когда фаэтон поравнялся с домом, Гейдар начал громко понукать лошадей. В конце улицы повернул назад.
Теперь ехали медленно. Сесирква выглянул из фаэтона, посмотрел в сторону дома, где находилась Мария.
На секунду в комнате мелькнул свет и осветил высокое дерево, потом скрипнула калитка. Сесирква увидел женщину, быстрыми шагами идущую к ним.
Гейдар натянул вожжи. Сесирква мигом соскочил на землю, взял Марию за руку и оглянулся. Вокруг ни души.
Фаэтонщик отпустил поводья. Ударил лошадей кнутом. Они понеслись, как ветер.
Гейдар спешил. Ему предстояло еще заехать к гречанке-булочнице.
Когда лошади Гейдара остановились у домика Еври, дождь лил по-прежнему. Коста спрыгнул с фаэтона и спокойно пошел к калитке. В руках он держал сверток.
Еще не было и одиннадцати часов, а на городских улицах — ни души. В такую темень и Гейдару приходилось не легко, но он не мог отказать хорошему знакомому и клиенту.
Шкипер поднялся по лестнице и нашарил замок на дверях. Отпер.
— Коста? — раздался из темноты голос Дата.
— Да, это я. Принес тебе брюки, гимнастерку и телогрейку. Одевайся. Мария ждет на катере, — ответил Коста скороговоркой и бросил на тахту сверток.
— Зажги свет, а то я чуть не ослеп, — сказал Дата.
Он хотел взглянуть в глаза друга и прочитать в них, действительно ли Мария находится у него на катере или он только утешает его.
Коста зажег лампу.
Дата с минуту стоял и смотрел в глаза товарищу. Потом с благодарной улыбкой подошел к нему и молча обнял.
Фаэтон Гейдара благополучно прибыл в порт и остановился недалеко от «Цхенисцкали». Было так же безлюдно, как и в городе.
Коста и Дата поднялись на катер.
Шкипер проводил друга в каюту.
В ней было так же тепло и уютно, как и вчера.
— Мария! — негромко позвал Дата.
— Я здесь, Дата, — взволнованным голосом отвечала девушка, поднимаясь ему навстречу.
Мотор зашумел.
— Убрать канат! — крикнули на палубе.
В каюту ворвался Сесирква:
— Дата! Мы спасены, плывем! — бросился к Дата и крепко взял его за руку.
— Спасибо, брат. Тебе и Коста я обязан по гроб жизни. Смогу ли когда-нибудь отплатить вам тем же?
— В полночь мы будем в Ганда. Оттуда тебя и Марию я возьму с собой в Набакеви и спрячу так, что никто и следа вашего не найдет, — сказал Коста и, улыбаясь, обратился к Сесирква:
— Идем, парень, жениху и невесте нужно отдохнуть.
— Мы тоже выйдем
— Да, в Набакеви. Тория ведь всех на ноги поставит, когда узнает о бегстве Марии!
— Черт с ним. Мы сегодня же отправимся в горы. Можно ли в такое время отсиживаться где-то в укромном уголке? Правда, Сесирква?
— Правда. В горах нас ждут. Нам нужно спешить туда.
— А Мария? — спросил Коста.
— И Мария поедет с нами. Отныне нас ничто уже не разлучит.
Все вышли на палубу.
Ночь была безлунная. Дождь прекратился. «Цхенисцкали» спокойно плыл по Черному морю. С темного небосклона светила далекая звезда. Коста задумался.
Может быть, и ему уйти в горы? Все равно, после всего, что случилось, ему нельзя оставаться в Сухуми. Тория наверняка очень скоро все узнает, и тогда ему, Коста, не сносить головы.
И даже если бы не грозила ему опасность, разве не должен он быть рядом с Дата и со всеми, кто сейчас борется за справедливость, за честное и доброе дело?
Невеселые мысли у Георгия Тория. Что происходит с народом? Чем большевики заслужили такую любовь? Никто и слова не скажет против них, и мало охотников помочь законному грузинскому правительству в борьбе с этими разбойниками. Дня не проходит, чтобы в этой маленькой, величиной в бычью шкуру, стране не вспыхнуло бы где-то восстание против меньшевиков. У всех на устах — большевики, Красная Россия, Ленин. Именно в этом причина, что Букия, убежавший из потийского порта вместе с Марией и создавший партизанский отряд, вот уже несколько месяцев так надежно скрывается в лесах. И ведь фактически мы не теряем его из виду, да толку мало: мы за ним, а его и след простыл! А какой «букет» собрал у себя в отряде этот шкипер потопленной «Чайки»! Джокия Кецба, например. Казался всегда порядочным человеком, а сейчас он — правая рука Дата Букия! Эх, разве разберешься теперь, кто порядочный человек, а кто — нет! И насчет Вагана Данелянца мы ошиблись: думали, испугается, затаится где-нибудь после ареста родителей, а он тоже в отряде Букия. Коста Корта, Шовкат, Цуца, Антия, Сесирква... И было бы еще полбеды, если бы пришлось иметь дело только с отрядом Букия.
Но ведь сколько таких Букия сейчас скрывается в лесах! Всюду недовольство и мятежи. Да вот, пожалуйста, последние сводки. Георгий взял со стола несколько листов: «В Тифлисе осадное положение. На Головинском проспекте рабочие с лозунгами и плакатами ездят на грузовых автомашинах. Особые отряды и милиция разогнали демонстрантов. Двенадцать человек расстреляно». «Крестьяне Южной Осетии прогнали меньшевистские отряды. От Они до Душети установлена советская власть». «Посланные на фронт солдаты пытались захватить власть в свои руки, но безрезультатно. Троих руководителей этого заговора расстреляли». «В Баку установлена советская власть». Да, Георгий Тория перед самим собой может не кривить душой: плохи дела, и поправить их невозможно. Зимнее солнце не взрастит цветок... Наше время миновало. Остается нести свой крест до конца.