Поведение — двойка

Бётхер Альфред

— Ваша правда! — сказал Андреас.

Судья вынул на минутку свисток изо рта.

— Тот, кого вы зовете Пампуша, — ну-ка, подайся назад!.. Довольно!

Он свистнул. Гонки начались.

Когда гонщики умчались, молодой человек взял глобус и понес его в дом. Он начал уже подниматься по лестнице, но потом вдруг

спустился, заглянул в кухню и крикнул:

— Везет же человеку! Знаешь, кого я встретил на улице?

У кухонного стола стояла седая женщина и гладила занавески. Она поставила утюг на подставку и, с веселым интересом взглянув на дверь, спросила:

— Кого же? Вид у тебя сияющий.

— Нескольких строителей коммунизма, у которых я теперь буду классным руководителем.

— Ах, вот как! Тогда объясни им, что и вести себя они должны соответственно.

— Только не в первый день знакомства.

— А когда же?

— Видишь ли, мама, ведь это все, так сказать, индивидуальности. Они не очень-то любят выслушивать поучения.

— И в таком духе ты собираешься их воспитывать? — Мать молодого человека рассмеялась. — А если бы он наехал на зеркало и оно бы разбилось? Тогда что бы ты сказал?

— Что я предъявлю ему счет. И что тут рядом стоит еще лампа!

— Ну, знаешь ли… Ты все отшучиваешься! Все вы относитесь к этому чересчур легко. Раньше, бывало, если какая-нибудь индивидуальность заедет вдруг на тротуар, вмешивалась полиция. А теперь никому и дела нет.

— Ага, ты критикуешь, а помощи не оказываешь. Вредная политика. Повтори, пожалуйста, кому это дела нет?

— Полиции! Например, участковому. Он и бровью не ведет.

— Возможно. Я с ним пока не знаком. Но если бы он повел бровью, ему пришлось бы оштрафовать нарушителя. А он, я думаю, штрафовать детей не любит.

— В том-то и дело! Те штрафовать не любят, эти наказывать не любят! Вот твой ученик и разъезжает по тротуарам да еще ухмыляется. А почему? Потому что знает, что от тебя он пощечины не получит. На этом они и спекулируют — индивидуальности! Не хватало еще, чтобы взрослые уступали им место в трамвае!

— Ага, понятно. Ты решила вступить со мной в дискуссию. А мне некогда. Мне еще нужно надеть тренировочный костюм. А то ребятишки сейчас подкатят, а я как выгляжу? Надо всегда иметь приличный случаю вид.

Когда Андреас приближался к финишу, в глазах у него стоял туман. Ему казалось, что он сейчас потеряет сознание. Он сам едва поверил, что пересек черту. Теперь он слез с велосипеда, прислонил его к забору и, глубоко вздохнув, распрямил грудь. Он пришел к финишу вторым, вслед за Детлевом Таном. Таков был обычный порядок, давно установившийся в классе. Андреас был доволен. Детлев Тан и Гано Блумгольд стояли уже рядом с молодым человеком, одетым теперь в тренировочный костюм, — он, видно, обсуждал с ними результаты гонок. Последним подкатил Райнер Шнек. Он не особенно возражал, когда все начали потешаться

над свободным ходом «Ракета» и только скромно улыбался. Сейчас он производил впечатление приятного и милого мальчика.

Молодой человек, сунув в карман темные очки, обратился к Андреасу:

— Попроси отца приделать к раме детское седло. Если ты будешь все время месить глину, нажим на педали, конечно, увеличится, но сам ты быстро выдохнешься. И для сердца слишком большая нагрузка. Ну, с этим все. Желаю успеха, друзья!

— Давайте, мы вам поможем таскать вещи, — предложил Детлев Тан.

— Разве что книги, если хотите. Покажите-ка мне ваши руки. Да! Кору на ладонях придется оттереть. Вот, держите тряпку. А теперь становитесь в ряд — первый, второй, третий, четвертый.

Молодой человек стал подавать им книги из фургона. Андреас, получив свою пачку, очень удивился:

— Всё детские книги! У вас что, так много детей?

— Пока нет. А вот когда кончатся каникулы…

— А где же кровати? — спросил Андреас.

— Какие кровати? — не понял молодой человек.

— Ну… детям спать!

— А мои не спят. Да, да, вот так-то. В том-то и фокус.

— Здорово вы разыгрываете, — сказал Детлев Тан.

— А ты что, в фокусы не веришь? — спросил молодой человек.

— А вы сперва покажите!

— Согласен. Вот небольшой фокус. Маленький, миленький, славненький, плавненький волшебный фокус. А вы поспеете за мной — считать устно?

— Ясное дело. Только пока еще считать было нечего.

— Сколько тебе лет? — спросил молодой человек Андреаса.

— Скоро десять.

— Понятно — девять. А теперь внимание. — Молодой человек заговорил вдруг быстро-быстро: — Девять. Тебе девять. Значит, до девяноста девяти осталось девяносто. Когда тебе будет сто, твоему сыну будет семьдесят два. Каков возраст сына? Ну?

— Вот это скороговорочка! — сказал Детлев Тан.

Гано Блумгольд, подумав, отрицательно покачал головой:

— Мы этого еще не проходили.

Райнер Шнек соображал, открыв рот и не спуская глаз с молодого человека.

— Семьдесят два, — ответил Андреас.

Молодой человек кивнул и с одобрением сказал Андреасу:

— Пять к пяти.

Тут все обрадовались и засмеялись.

Жара была такая, что, казалось, сейчас расплавишься — солнце палит вовсю! Только одна мысль и осталась у Андреаса: «Воды!»

И цветам жилось не лучше. Ни капельки воды — ни сверху, ни снизу. Они поникли, потеряли всю свою бодрость — Андреас видел это по вялым стеблям. Одно спасение — вода!

Андреас вошел в дом и стал пить из-под крана, пока не напился. Потом снова вышел в сад. Он перетянул на газон водопроводный шланг, надел на него распылитель и открыл кран. Из распылителя забили фонтанчики воды. Словно дождь полил снизу вверх, от маргариток до веток сосны. А в дожде этом — радуга. Его личная радуга — никто ее и не видит, кроме Андреаса.