Повелитель времени
Шрифт:
— Я подогрею что-нибудь, — предложила Лия, но он остановил её.
— Не стоит. Думаю, нам обоим лучше немного перекусить и отдохнуть, — ответил он, снимая плащ и вешая его на крючок.
На столе их ожидала простая еда: хлеб, сыр, несколько свежих фруктов и кувшин с травяным отваром. Они ели молча, каждый погружённый в свои мысли.
— Ты ведь всё равно не уснёшь сразу, — тихо произнесла Лия, отпив немного отвара.
Константин поднял на неё взгляд.
— А ты?
Она мягко улыбнулась.
— Я привыкла беспокоиться перед сном. Думаю, сегодня это будет
Константин едва заметно улыбнулся, но ничего не ответил. Они закончили ужин, и Лия собрала посуду, оставив её на кухне.
Перед тем как разойтись по своим комнатам, они задержались в холле, где свеча тихо догорала в подсвечнике. Лия посмотрела на Константина.
— Не забывай, я рядом, — сказала она, её голос был мягким, но твёрдым. — Если что-то случится, если тебе понадобится поддержка... просто помни об этом.
Константин посмотрел на неё, его взгляд был глубоким и, как ей показалось, благодарным.
— Спасибо, Лия, — тихо ответил он. — И ты помни: я никогда не оставлю тебя одну.
Она кивнула и направилась в свою комнату. Константин, немного задержавшись, задул свечу и отправился в свою спальню.
На следующее утро Константин, едва позавтракав, нанял экипаж и отправился в путь. Город, казалось, только начинал просыпаться: торговцы открывали лавки, уличные разносчики выкрикивали свои предложения, а шум повозок и людские разговоры заполняли улицы. Но его путь лежал в совсем иную часть Вифлеема — туда, куда простым смертным вход был закрыт.
Верхняя часть города, окружённая массивными каменными стенами, напоминала крепость. Ворота охраняли суровые стражники в тёмных мундирах, их взгляды были внимательными, а движения выверенными. Каждый, кто входил или выходил, должен был предъявить приглашение или объяснить цель визита. Когда экипаж Константина подъехал, он показал стражникам записку от градоначальника. Те лишь коротко кивнули и дали сигнал открыть ворота.
Верхний город резко контрастировал с остальной частью Вифлеема. Здесь улицы были чистыми, мостовые ровными, дома — большими и роскошными. Просторные особняки, окружённые садами с ухоженными аллеями, прятались за высокими коваными заборами. Это был "город в городе", где жили самые богатые и влиятельные люди. Здесь витала атмосфера богатства и власти, но в то же время ощущалось что-то холодное и чуждое.
Экипаж остановился у одного из особняков, чьи ворота были украшены замысловатой резьбой. Дом был величественным, но одновременно угнетающим. Тёмные окна напоминали пустые глазницы, а фасад, украшенный барельефами в виде странных символов, производил впечатление чего-то древнего и загадочного. Константина встретил слуга, одетый в строгий чёрный костюм, с каменным выражением лица.
— Господин Элиэзер? Прошу вас, следуйте за мной, — произнёс он, едва кивнув.
Дом внутри оказался не менее странным. Широкий холл с высокими потолками был украшен тяжёлыми гобеленами, на которых угадывались сцены из древних легенд. На стенах висели картины с мрачными пейзажами, а воздух был напоён запахом старых книг и трав.
Слуга провёл Константина в просторный кабинет..
Комната
Мебель выглядела старой, потрёпанной временем. Громоздкий шкаф у дальней стены был покрыт слоем пыли, а его дверцы, перекошенные от сырости, едва держались на петлях. В углу комнаты стоял высокий стул с изогнутой спинкой, на котором лежала сложенная одежда — простой халат и пара грубых сандалий. Запах в помещении был невыносимым: смесь трав, разложения и прелого дерева.
На полу, у самой постели, лежал пёс. Это был крупный, худощавый зверь с тёмной, взъерошенной шерстью и печальными глазами, из которых словно исходило понимание происходящего. Его массивная голова покоилась на лапах, и он едва заметно следил за Константином, но даже не шевелился, будто знал, что лишний шум принесёт лишь страдания его хозяину.
Старик Тарик, заметив Константина, с трудом повернул голову к псу. Его дрожащая, костлявая рука протянулась к животному, и пёс, как будто повинуясь безмолвному приказу, поднялся и приблизился к кровати.
— Ашар… — прошептал Тарик, голос его был слабым, но в нём звучала нотка нежности.
Пёс медленно положил голову на кровать, прямо под руку хозяина. Старик погладил его шерсть, его пальцы еле двигались, но в этих движениях была невыразимая грусть и тепло.
— Он... — прошептал Тарик, обратившись к Константину, — он... всё ещё рядом... всегда...
Старик с трудом вдохнул, пытаясь продолжить, но вместо слов из его горла вырвался слабый хрип. Пёс тихо зарычал, словно пытаясь разделить боль своего хозяина, но затем успокоился, оставаясь неподвижным.
— Ашар… мой единственный друг… — произнёс Тарик с усилием, его рука соскользнула с пса, упав на постель.
Глаза пса замерли на старике, и в них читалась та же мольба, что была в глазах Тарика. Казалось, животное понимало, что дни его хозяина сочтены, но не желало покидать его до самого конца.
Комната наполнилась тяжёлым, гнетущим молчанием. Лишь слабое дыхание Тарика и редкое поскрипывание деревянного пола нарушали тишину. Константин стоял молча, чувствуя, как эта сцена впечатывается в его сознание, становясь символом не только боли, но и преданности, которой не могли сломить ни болезнь, ни время.
В тусклом свете, пробивавшемся через тяжёлые шторы, он заметил ещё одну фигуру, склонившуюся над постелью. Это был местный лекарь — худощавый мужчина в серой накидке, с усталым, но напряжённым взглядом. Завидев Константина, лекарь остановился, оглядел его с головы до ног и прищурился, в его глазах мелькнула смесь недоверия и ненависти.
— Чудотворец, — произнёс он с горькой усмешкой, не удостоив Константина поклоном. — С таким умением я здесь больше не нужен.
Не дожидаясь ответа, он вытер руки об одежду и быстрым шагом вышел, хлопнув дверью.