Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Свояк, но ето же неправда.
– Да, ты хорошо знаешь, что неправда.
– Да, ето мамонькина [395] работа.
– А вот как раз-то и ошибаешься, Петро, ето тестява работа.
– Не может быть!
– А вот хорошень разберись. Где, когда он был виноватым?
– Нет.
– Вот и именно. Он вечно прятался за чьи-то подолы, но ето раскрыли внучаты. А Василий – ето шахмат [396] .
– Свояк,
395
Тещина.
396
Пешка.
– Петро, ето не моя вина. До каких пор я буду страдать? Хватит.
– Свояк, ишо поговорим.
– Петро, не о чем говорить.
В понедельник вечером собралось у Ивановых множество народу, толковали обо всем. С Масапе со свадьбе многи приехали, и свояк Ульян Мурачев, Фадей Мурачев, Моисей Барсуков с Боливии приехали. Ульян стал спрашивать, что у нас случилось. Я ему ответил:
– А что рассказывать? Тестю боле веры, я предатель и масон. А ты к тестю поедешь – то будешь дурак.
Он мне ответил:
– Мы едем не к ним, а к своему родству.
– Ну, сами знаете.
– А вы куда?
– Про нас никому не нужно, мы народом не нуждаемся.
Я за весь вечер старался умолчать. Вижу, что переселение прекращается. Было бы всё справедливо, да рази я дал бы такому поводу? Творись воля Божья.
Во вторник восьмого в четырнадцать часов зал забили конференсыи старообрядсами, но половина не приехали, но российсы ето не поняли, ну и хорошо. На заседание меня пригласили, я публично отказался и указал на Павла Сидоровича:
– Он берётся за представительство.
Его проздравили и посадили за столы, я сял с публикой, но в первым ряду. Конференсыя мне не понравилась, как-то не клеилось, и наши как бараны перебивали и задавали детския вопросы. Конференсыя к восемнадцати часам кончилась ни с чем, никакого результату. Да разве я до етого допустил бы, я знаю, что добился для старообрядсов. Но как Россия не готова принять старообрядсов, я промолчал. И Поздоровкин знал, что в Москве я добился, но он не понял, в чём дело. После конференсыи Поздоровкин обратился ко мне:
– Данила Терентьевич, где переселенсы?
Я указал на Мурачевых, оне стали обчаться, и все пошли из зала. Тут подходит Калугин Яков и приглашает в гости меня с Русланом, Руслан пообещался.
Нас Павлов сын повёз к Якову. Приезжаем туда. Боже ты мой, тут полная гулянка: шашлыки, пиво, вино, и вся молодёжь молодожёнов здесь. Мы с час посидели, собрались уехали. Павлов сын выбрал место на спокойным месте, мы сяли, спокойно пообчались.
– Ну что, Руслан,
Он хохочет:
– Данила, староверам весело!
– Да, ето так. Но что ты понял?
– Да им и здесь хорошо живётся.
– Да, ты прав. Ты помнишь, что я тебе говорил в Москве? Ради Родионова и Бузычкина я не хочу заниматься переселенсами, всё ето обман.
– Да зачем их трогать, оне и здесь хорошо живут.
– Нет, Руслан, вы не правы. Что ты чичас видал – ето самы развратные, тут не было ни одного воздоржного лица и не будет. Но знай, что переселение не будет.
– Данила, тебе виднея. И тут свобода, а у нас – сам узнал.
– Руслан, зачем ты всем визиток надавал?
– Пускай звонют.
– Будешь каяться.
– Данила, мы летим в Перу и в Еквадор на неделькю.
– Хорошо, а я четырнадцатого вылетаю обратно. Руслан, а наш договор в силе?
– Да, Данила. Вернёшься в Москву, зайди к Владимиру, он выдаст тебе милливон рублей на начин, а когда надо будет – приедешь.
– Хорошо, Руслан, счастливо прокатиться по Южной Америке и доброго возврату.
– Данила, тебе доброго начину. – И мы с нём расстались.
Утром проводили всех, я дождался четырнадцатого числа и вылетел обратно.
22
В Москве я сообчил, что приехал. Дома всё в порядке, Алёша всё с себя снял и перевёл на АПК, наши все готовы, грузют фуру, меня послали вперёд, чтобы приготовил, где устроиться временно. Я взял билеты в Абакан, через два дня выезжаю.
Позвонил Ольге Геннадьевне, мы с ней встретились, я сообчил о переселении, что всё прекращается и через два дня отправляюсь в Абакан.
– Ну, Данила, замечательно. Данила, пиши книгу.
– Да, Ольгя Геннадьевна, думаю начинать.
– Ну вот молодес, я помогу тебе редактировать и перевести на английский и на испанский.
– Но тогда берусь писать. Конечно, ето скоро не будет, перво надо построить дом, обустроиться, и тогда нашну.
– Пиши, Данила, пиши, я надеюсь, у тебя получится.
– Да я сам знаю, что получится, тут ничего не надо придумывать, а весь факт.
– Ну и вот тем боле. Ну, Данила, доржи меня в курсе.
– Да, Ольга Геннадьевна, не беспокойся.
Я зашёл к Руслану в офис, Владимир выдал мне милливон рублей, и я отправился в Калугу. Думаю, подожду до отъезду у Свете с Васяй. Приезжаю к ним, оне радым-радёхоньки. Как оне жалели, что Андриян с Софониям не остались погостить! Я-то улетел, но оне-то остались. Я тоже ето помянул, ну что поделаешь – ошиблись.
– Но как теперь так далёко уезжаете!
– Да вы что, при такой текнологии – и далеко? Ничего подобного, будем встречаться, приезжайте к нам в гости.