Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Зайцев Данила Терентьевич

– Вы знаете, хто выбросил рыбу в речкю?

– Да ето мы, покупатель не даёт льда, и рыба портится.

– Вот за то, что правду рассказал, не будем вас трогать, но рыбу в речкю не бросайте, а испортилась – лучше закопайте.

Мы поблагодарили и поплыли и опять стали ловить, но без льда стало невозможно.

Приезжает Марфа с Никитой, с Софониям и Алёнка – кака радость! Прожили две недели, Марфа оставила мене Софония, ему было четыре года, и он прожил со мной три месяца. Ето осталось на память. Парнишко спокойный, тихой, нигде его не слыхать, всё ему хорошо. Андриян уехал, приехал Алексей – ето тоже изумительный парнишко, тихой, кроткий, угодительный и старательный, у

нас с нём пошло как по маслу, всё делат со вниманием. Я стал его учить, как рыбачить: все предметы, как ветер, кака погода и где рыба, и так далея, он всё ето на ус мотал. Ему было двенадцать лет, но рассудок уже был как у взрослого.

Плана продал нам свою лодку, хоть стара и принимала восемьсот килограмм, нам всё-таки стало легче возить рыбу. Мы перебрались через дамбу на водохранилища Байгоррия и поплыли на ключ Ролон. Рыба хорошо ловилась, Марфа повеселела, ишо раз приехала, на етот раз привезла Таню, ей было десять лет.

Перед етим у нас произошло следующая. Поймали рыбу, поехали сдавать, поднялся ветер, я решил Софония оставить одного на таборе. Спрашиваю его:

– Боишься, нет?

Он говорит:

– Нет.

– Останешься один?

– Да, останусь.

– Видишь, какой ветер и волны?

– Да.

– Но ладно, оставайся, к берегу не подходи, сиди играй здесь, мы чичас же приедем.

Плыть было час, сдавать час, обратно час – всех три часа, но я нервничаю, переживаю. Приплываем, он сидит плачет.

– Что с тобой, Софоний?

– Испансы на машине подцепили сетку и уташшили.

– Но ты милоя золотко, не плачь, всё будет хорошо.

Через три дня – уже была Марфа, Танюшка – мы сдали рыбу, плывём на табор, смотрим: три машины, сколь-то в голубым. Говорю:

– Полиция. Что надо? – Проплываем нимо табора прямо к полиции:

– Здравствуйте, что случилось?

– Здравствуй. Вы рыбак?

– Да.

– У вас есть разрешение?

– Да, на таборе.

– А хто с тобой?

– Семья.

– Можно посмотреть на ваше разрешение?

– Пожалуйста, поплыли. – Офицер и ишо один заскочили в лодку, приплыли на табор, показываю все документы, проверяют: всё в порядке. Спрашиваю:

– А что, заявление?

– Да, стансёр [157] заявил.

157

Фермер, исп. estanciero.

– А он заявлял, что сетку украл? Мои дети видали.

– Нет.

– Ну вот, у нас легальноя разрешение, и мы имеем право по берегу ходить, до пятьдесят метров от берегу, но мы на его берег даже не слазили, а он первый пришёл пакостить.

Офицер извинился, мы поблагодарили, дали им рыбы и пригласили:

– Когда желаете, заезжайте.

– А отсуда куда поплывёте?

– Кверху, рыба на месте вылавливается.

– Ну хорошо, спасибо за рыбу, удачи вам.

– Вам большоя спасибо.

Через два дня поехали сдавать рыбу, смотрим, полиция подплыли, оне несут сети. Поблагодарили, дали им рыбы, оне уехали.

Тут в Байгоррии познакомились с однем сьентификом [158] русским с России, Евгений. Он работал в одной компании именем «Астурионес де Рио-Негро», ростил осетра, завезённый с России, для чёрный икры. Но оне его обманули, сулили десять процентов, но, когда он всё сделал, ему отказали, и он решил уехать. Мы с нём часто стречались и дружили, он научил меня рыбу коптить, и траир копчёный получается очень вкусный. Евгений рассказал мене,

что он уезжает и есть один секрет, что у них осетёр весь уйдёт, осетёр уже был размером сорок сантиметров.

158

С ученым, исп. cient'ifico.

Мы вскоре уплыли выше, в ключ Трес-Арболес, от Байгоррии четыре часа плыть. Но нам повезло, в пути познакомились с новым покупателям, и лёд даёт. Он с бразильской границы, звать его Антонио Кори, бывшей полицей, на пенсии, хороший мужик, мы стали ему рыбачить. Вскоре пришлось плыть выше, так как рыба не стала ловиться. Кори нам сказал:

– Выше есть большой ключ именем Саль-Си-Пуедес, там хороша рыбалка всегда.

Ну, мы собрались, поплыли. Поднялся ветер, пошли волны, стало страшно. Марфа напугалась, не захотела плыть, мы их высадили и поплыли дальше. Марфа с Танюшкой, с Софонием и Никита на руках пошли пешком напрямик, так как река идёт зигзагами. Мы с Алексеям плыли, местами было страшно, успевали вычерпывать из лодков воду, и у нас медленно подавалось. Мы плыли селый день, я переживал, где Марфа с детками. Когда заплыли в Саль-Си-Пуедес, пошли с Алексеям их разыскивать. Шли мы целый час. Ну слава Богу, увидели далёко, и сразу понятно было, что уже выбились из сил. Мы бегом туда, и правды, оне уже совсем обессилели. Вода у них закончилась, но я с собой захватил воды. Увидел, как Софоний еле-еле идёт и помалкивает, у меня сразу слёзы потекли. Марфа тоже измучилась, ташшила Никиту, а он рос чижёлой, рослый, Танюшке тоже досталось, матери помогала. Ну слава Богу, добрались до лодок.

Поплыли дальше. Через час доплыли до удобного места, отаборились; поставили табор и стали рыбачить. Рыба хорошо ловилась. Через три дня Марфа собралась домой и говорит:

– Чё, Софоний, поедем домой?

– Нет, я с тятяй останусь.

Мне так было его жалко, подумай: жарко, комары, удобства никакого нету, а он всё терпит. Я уговорил его ехать с мамой, и он согласился. Марфа уехали, мы остались втроём, стали рыбачить.

Прорыбачили три недели, рыбы стало меньше и меньше. Что делать? Кори говорит, что каждый год так: траир ловится с мая по ноябрь, а летом уходит вглубь, и его трудно поймать. Что делать? Думал-думал, решил поехать в Сальто на дамбу, но на ето надо разрешение. Оставил Алексея с Танюшкой, наказал и поехал в Монтевидео в министерство за разрешением.

Захожу, объясняю ситуацию и прошу разрешение в Сальто. Сказали: подожди. Когда мы ишо рыбачили в деревне, в Гичёне заявляли, что мы рыбачим в Кегуае. И у их не получилось, оне пошли дальше к политикам, и, когда я пришёл получать разрешение на четыре года, как раз в етот день было совещание насчёт меня: выдать или нет. Тут были депутаты, что шли против. Я ничего не знал. Выходит юрист, женчина, спрашивает:

– Вы думаете продолжать рыбачить?

– Да, у меня семеро детей, и некуда податься.

Она ушла, через час выходит, спрашивает:

– Ежлив дадим вам разрешение на специяльное место, вы согласны?

– Вам виднея.

Она ушла, жду ишо час. Смотрю, завыходили человек тридцать, подходит юрист и говорит:

– Подожди маленькя.

Ишо жду час, потом подзывает, улыбается, отдаёт мне разрешение на четыре года, поздравляет, спрашиваю:

– В чём дело?

– Да тут заявление, и дошло до депутатов.

– Ну и что?

– Да ничто. Ничто оне не могут сделать, ваша ситуация выше етих законов, рыбачь себе спокойно, но будь аккуратне, за тобой будут следить, и, ежлив найдут вину, нам придётся закрыть вам разрешение.