Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Да знаю.
Я старался не встречаться с дядяй, не мог ето видеть. Вмешиваться – будет проблема. Мы мало у тестя прожили, но успели увидеть, как тёща обращается с дядяй: ругает, бьёт, и он всё тихо-кротко терпит, и нигде его не слыхать.
Николай тоже у тестя, по-прежняму надсмешки, издёвки. Ну что, приходится терпеть. Тёща говорит:
– Проситесь в нову деревню, скоро будем усадьбы нарезать.
Стал просить у Николая, кланяюсь в ноги:
– Ради Бога, Николай, прими в вашу деревню.
– Да я не один, надо Александра спросить, мы синьцзянсов не хотели, нам самим мало.
– Но
– Ето ничего не значит.
– Николай, смилуйся, – опять поклон, – ради Бога.
– Ничего не обещаю. – Опять поклон. – Не кланься.
Что, Николай всех задарил, всех подкупил, его приглашают, пиры ему ставют, Николай в почёте, Николай набожный, милостливый, святой, а он ходит всех учит, его слушают со вниманием. Я ишо подходил два раза к нему с просьбой, но никак. Ну что, что-то надо делать. Пошёл к Александру Мартюшеву, ето будет Чупров зять, брата Степана свояк, человек скромный, в Аляске овдовел и взял Лизавету Ивановну Чупрову, от первой жены два сына и дочь – Колькя, Пашка и Фетинка. Стал у Александра проситься, он не против, но говорит:
– Я со своёй стороны все усадьбы уже отдал, сам видишь, сколь Чупровых. Просись у Николая.
– Но как просить, три раза просил, и не тянет и не везёт.
– Куда он деватся – просись.
Ну, я ишо подошёл к Николаю – нет результату. Ну что, поступать будем по-разному [137] . Слышу, что на сельскоя хозяйство дают хороший кредит, директор банка хороший, наших хорошо знает. Обратился к нему, попросил кредит купить трактор и диски, он выслушал:
– Хорошо, поможем, принеси контракт на землю, тогда обсудим.
137
По-другому.
Поблагодарил, поехал в Гичён, узнал, у кого земля близко около будущай деревни. Нашлась земля два километра от будущай деревни, арендовал пятьдесят гектар земли, домишко старый, но ничего, можно жить, речкя вряд Гуажябос. А под деревню купили – называется Ринкон-де-лас-Питангас, она стоит на реке Кегуай, город двадцать два километра Гичён. Сделали контракт на землю, с етим контрактом пошёл в банок, банок вырешил одиннадцать тысяч долларов.
– Принеси договор трактора и дисок.
На счастья, нашёл хорошай трактор «Массей Фергусон», семьдесят лошадиных сил, подоржанной, но в хорошим состоянии, наработанной семь тысяч часов. Ну, ето хорошо, ишо может проработать четыре-пять тысяч часов. Диски новы, за ето всё просют шестнадцать тысяч долларов, срядились на пятнадцать тысяч долларов. Приезжаем в банок с договором, банок выдаёт деньги, берём трактор с дисками, диски гидравликовы шикарны, оставляю у них и еду домой.
Приезжаю домой, новости: в деревне смеются – Зайчишка, хто ему даст кредит, ни земли, ни гарантий. Дети говорят:
– Марка Чупров нам говорил: «Зайчаты приташились, хто за вас будет отдавать?»
– Дети, терпите!
Марфа спрашивает:
– Ну, как у тебя дела?
– Хорошо. Землю арендовал у Питанги, на берегу Гуажябос, трактор купил с дисками, завтра надо будет отдавать последни деньги, банок вырешил одиннадцать тысяч
– Ты что, правду говоришь?
– А что, вру? Завтра поедем, тестя попросим, он вас увезёт, а я погоню трактор, как ни говори, сто десять километров, но надо гнать.
– А в деревне смеются.
– Да пускай смеются. Хто смеётся последняй, смеётся красивше.
На другой день выехали, я на тракторе, Марфа с детками с тестям. Приезжаю вечером домой, всем радость, трактор хороший, руль гидравлишный, речкя близко от деревни.
– Марфа, что будем делать? Остались без копейки, всё отдали за трактор.
– Не знаю, смотри сам.
– Вот что, давайте молиться Богу, Бог поможет.
И каждый день утро и вечер все молились.
24
Ето было за неделю до праздника Пресвятой Богородицы Успение. Поставили сети, утром поймали мешок рыбы, говорю Марфе:
– Марфа, поедем с Андрияном по суседьям, а может, рыбу продадим, может, хто-нибудь наймёт работать на тракторе.
Помолились, благословились и поехали, стали спрашивать у суседьяв, хто нанимает работать на тракторе. Нам сказали:
– Поезжайте к Кириченкиным, оне нанимают.
– Ого, повезло, русски! А где оне живут?
Нам рассказали: восемь километров отсуда. Ну, поехали. Приезжаем. Сразу видать, порядошный хозяин. Выходют, здороваемся, по-русски не говорят. Говорю:
– Ишшу работу на тракторе с дисками.
– Сколь берёшь?
– Люди берут двадцать пять, двадцать два доллара за гектар, а мы берём двадцать долларов гектар.
– А когда можешь приехать?
– Да хоть сёдни вечером.
– Хорошо, приезжай завтра, я с сыновьями поговорю, у их тоже надо дисковать.
Мене мужик понравился, простой, вежливый, разговорились, я им рассказал своё переселение и как нам чижало в сию минуту.
– Но мы очень вам благодарны, мы поймали рыбы, хотели копейкю сделать, но за вашу добродетель забирайте всю и поделитесь со своими сыновьями.
Старик увидел селый мешок рыбы, бесплатно не берёт, а я деняг не беру, но сказал:
– Посидите.
Старуха пошла наложила нам картошки, луку, рису, муки, поймала три курицы, петуха, старик принёс овечкю, говорю:
– Зачем ето всё?
Он говорит:
– Возмите, мы знам, как приходится жить в трудных ситуациях, нам тоже несладко пришлось в жизни, были православными, но жизнь заставила быть субботниками, ну что поделаешь.
Приезжаем домой, Марфа увидела всё и заплакала, и я не вытерпел.
Утром рано с Андрияном уехали на работу, взяли постель, продукту и дисковали день и ночь по очереди. За четыре сутки мы сделали чистыми шестьсот долларов, приезжаем домой весёлы, праздник встретили слава Богу. После праздника так же день и ночь работали, работа была и у сыновей: Педро, Ариел, Хакобо, оказалось, угодили очень хорошие люди, самого звали Федерико. Все наши заработки мы повёртывали на свою аренду. Посеяли кукурузы и пять гектар бакчи, но бакча без полеву уже не то. Как-то раз свозил своих девчонок к Кириченкиным, старуха надавала им куклов. Приезжам домой, Алёнка бежит к матери: «Мам, мам, у Кикирикиной старухи маленьки цыпляточки!»