Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
4
Приехали в Минусинск, спросили, как доехать до железнодорожного вокзала, нам ответили. Приехали на вокзал, спрашиваю билеты до Ужура, нам отвечают: «Толькя с Абакана». Выходим брать автобус, идёт женчина молодая, подходит и говорит:
– Христос воскресе!
– Воистинно воскресе! – И у меня слёзы градом.
Она:
– Что с вами?
– Да вот мы переселенсы, и нас обманули. Спрашиваем про староверов, а нам ответили: тут их нету.
– Как так? Вон ваш храм.
– А где?
– Садитесь со мной в автобус, я вам укажу.
Мы обрадовались
– Ето наш храм, а ваш дальше. Берите вот 17-й автобус, и он будет ехать нимо.
Мы так и сделали. Слезли возле следующаго храма, подходим к воротам – всё тихо. Да, служба давно прошла. Смотрю, на лавке сидит мужчина, я звонок давнул, он идёт и спрашивает:
– Вам что нужно?
– Мы гости издалека, из Уругвая, Южна Америка. Здорово живёте, Христос воскресе!
Он:
– Здорово. Воистинно воскресе! Проходите, но простите, все спят, служба была всю ночь, батюшка устал.
Думаю, вон оно как, значит, ето старообрядцы Белокрыническей иерархии, значит, не наши, но мы друг друга поймём, знаю, что в США к ним много перешло. Мы с етим парням разговорились, мне он сразу понравился: спокойный, кроткий, набожный. Он приехал с далёкой деревни Пасху стретить, с Нижнеусинска, занимается сбором кедровых орех, грибы, разну ягоду.
– И что, жить можно?
– Да, можно, толькя скучновато. Нас там, верующих, я да мама.
– Вы не женаты?
– Да нет.
– А что не женитесь?
– Да неверных неохота брать.
– Но да, ето правильно. А можно где-нибудь выбрать место спокойно, без народу?
– Да, конечно, от нас пятьдесят километров ниже стоят два-три дома заброшенна, место очень хороше, речкя рыбна.
– А кака рыба?
– Хариюс, линок, щука.
– Да, ето хорошо. А зверь?
– Да полно: марал, косуля, козерог, кабан, медведь, волк, белка, соболь.
– О, дак богато место!
– Да, богато.
Мы и не заметили, как часы шли. Тут бабуля встала, познакомились, она нас накормила, разговор шёл, друг у друга вопросы, рассказы. И в два часа дня приходит молодой мужчина, енергичный, весёлой, увидал нас:
– О, гости! Здорово живёте, Христос воскресе!
– Здорово, воистинно воскресе! – Подходит, обнимает и целует, у меня душа вздрогнула: сразу видать, чистая русская душа. Высокий, стройный, красивый, простой – мне он сразу понравился.
– Вы хто, откуду?
– Из Уругвая.
– Как вас Бог занёс суда?
– Да переселенсы.
– Вон оно как. А какого вы согласия?
– Часовенного.
– Да, ето близко от нас, вам толькя священства не хватает, а остально всё одно и то же.
– Да, я знаю.
– И ваши в США многи к нам подошли: отец Кондр, Прохор Григорич, оне у нас были.
– Да, чудно, но их в живых уже нету.
– Да, к сожалению, так. Ну, пошли к батюшке.
Зашли, поздоровались. Да, сразу понятно: старик добрый, ласковый, матушка тоже очень добра. Пошли расспросы, я всё рассказал, хто мы, откуду, и приключение своё рассказал. Батюшка:
– Ой ты милый мой, да вы им не верьте, ето всё воры да безбожники, не надейтесь ни на что, мы тоже переселенсы с Грузии, всё ето обман, сколь нам сулили, то мы больше израсходовали. Тут в России не столь помогут, сколь обдерут, не надейтесь ни на
– Да ностальгия своё донимала, мы всегда мечтали о матушке-родине.
– Да, ето так. Мы тоже из Румынии в Грузию, из Грузии в Ворогово, но там холодно. Мы приехали сюда, в Минусинск, и что толькя не пережили, везде обман.
– Но а где закон, государство?
– А его здесь нету.
– Но как так? Как-то страна существует?
– Поживёшь – увидишь. Выживают хто как может.
– Но в наших странах в последних годах заговорили все страны, что Россия растёт и перспектива хороша.
– Да, ето кому-то, какой-то кучке, а стально [282] хоть провались.
Да, жутко слушать таки новости.
Мы с Софониям довольны, что попали к таким замечательным добрым людям. Батюшка Скачков Леонтий, а молодой сын – Иван Леонтьевич, потом ишо два сына пришли, Федя и Дима, тоже хороши мужики. Федя овдовел, оне жалеют, что он со скуки стал пить, у него два сына женатых, у Диме малы дети, у Ивана сын и две дочери.
282
Остальное.
Началась служба, народу много, многи приехали с разных деревень, всё хорошо, но мне одно не понравилось: крестются с нерадением, как попало, и чувствуется, как будто всё делается в шутки, а не всурьоз. Я ето чётко знаю: творяя дело Божие с небрежением, да будет проклят, а тут заходют без бороды, и всё как-то делается непонятно.
После службе Иван пригласил к себе. Да, живёт он хорошо, дом новый, сам имеет такси, жена работат в милиции. Мы у них поужнали, ночевали, утром на службу. После службе к батюшке, позавтракали. Тут звонит ишо сын, к нему съездили, к Феде съездили, и опять на службу. После службе пригласил Корнилий поужнать, он с Ворогова, был нашего согласия, но перешёл в священство, бороду подстригает, значит, ради [283] слабости перешёл. Он у них служит старостой, он бывший рыбак внизу на Енисее. Сидим ужнаем, стучат в вороты. Корнилий вышел, немного сгодя приходит:
283
Из-за.
– Данила, тебя ищет милиция, говорят, что вы потерялись.
– Что же чушь! – Я вышел: да, два милиционера.
– Вы Данила Зайцев?
– Да.
– Вас потеряли.
– Как так? Нас бросили на полу на Пасху Христову, и мы поехали разыскивать своих.
– Пожалуйста, явитесь завтра в администрацию утром.
– Хорошо, завтра будем там.
Корнилий смеётся:
– Сэлый день ищут.
Утром после службе поехали в администрацию – Корнилий, Иван и я. Приезжаем. Нас встречает глава и ведёт на круглый стол. Нимо нас прошёл тот самый водитель, что привёз нас в Минусинск. Заходим, нас уже ждут, человек восемь. Был тот самый чиновник, что принял нас, и скотовод, что бросил на полу. Начал разговор глава, представился и говорит: