Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
Мне худо сделалось, я Софоньке сказал:
– Поехали! – Софонькя не хочет. – Сказал, поехали! Мне надо в больницу.
Он собрался. Марфа:
– Ты куда?
– В больницу.
– Что, опять худо?
– Да, схватыват. Ты оставайся на свадьбе, а я поеду.
И едва доехал до больницы, мне два укола поставили, и я уснул, Софоний ждал. Утром мня отпустили, и мы уехали домой.
Вернусь назад. Последня время Ленка была нервна и хотела уйти из дому. Что такоя? Дома всё нормально, станешь спрашивать – плачет, ничего
– Что вы, с ума сошли?! Ето же позор – девку навеливать парню!
Марфа настаяват, что уже договорились, я в шоке – ишо не лучше! Пошёл против: пускай парень едет, знакомится, попраздновают, а тогда видать будет. Андриян не вытерпел и тайно мне сказал:
– Ленки Чупровой сын нашу Ленку изнасиловал, вот почему девчонка такая злая ходит.
Я голову повешал и сказал:
– Что хочете, то и делайте.
Марфа с ней уехали, но я думаю: жалко, что он живёт в Бразилии, я бы подхолостил его, но ишо не поздно. Куда страмне девчонке: то беременна, то аборт сделала, а оне, прокляты кобели, ходют посмеиваются. Где собор, где моленна? Лицемеры!
Мы когда с Андрияном брали в Сиполети машину, у Таньки гостила тестява дочь младша Надькя, беременна, вот-вот принесёт. Нас увидала, стала неудобно. Танькя стала спрашивать: «От кого?», она ответила: «Хто знат». Вот до чего дошло! У Коли младший сын от первой жены Мишка с Петровой старшей дочерью тайно жил, и нихто не знал, но шило в мешке не утаишь, всё вышло наверх. Мишке шестнадцать лет, девчонке тринадцать лет. А Коля фанатизм проводит, а все дети первой жены. Вот такия новости про них. Люди ему говорили, но он слушать не хочет.
Ксения Марфе звонит и наказывает, чтобы ни в коем случае Коля не знал, а то свадьбы никакой не будет. Вот сколь человек заботится вреда сделать! Марфа уехала, свадьбу сыграли, и вернулась одна. Зять Георгий угодил добрый парень, но Елене младше, ему шестнадцать лет, ей восемнадцать лет.
У нас Илюшка совсем сбесился, бросил рыбачить, связался с вором и стал заниматься контрабандой. Я ругал, но он не слушал и стал враждовать на меня. Тут Танькя звонит, чтобы я её стретил в городе Парана, она едет в гости. Я её стретил, и она мне сообчила, что Алексей послал ей деняг и вызыват в Аляску. Мы ехали, я ей наказывал:
– Будь аккуратне, бойся Илюшку и не сказывай, что имеешь деньги. – Она обещалась.
Приехали домой. Мы уже жили возле Сальто, на земле арендовали дом семнадцать километров от Сальто, на удобным месте. Она у нас пожила и съездила к Илюшке в гости и там осталась. Через мало время осталась без деняг: она ему заняла, и с консом, и с обидой вернулась обратно в Сиполети, и позвонила Алексею, что Илюшка её обманул. Вот вся и Аляска.
У Илюшки родился сын, назвали его Лев, хотел его крестить, но тесть ему
274
Помирись.
– Тятя, я хочу с вами проститься.
– Да, хорошее дело затеял, но собери собор, и там простимся.
– А зачем собор?
– Сам хорошо знашь. – Он туда-сюда, но я твёрдо: – До каких пор я буду страдать? Без собору нет никакого прошшения.
Он давай дедушке звонить, оправдываться, то тесть ему сказал:
– Отец прав, пора тебе собор собрать.
Деваться было некуда, он собрал собор, и мы все приехали на собор, толькя Коля да Игнатий не приехали: Коля знат, что везде проиграл, и теперь неудобно.
Начался собор, я вывел Илюшку и сказал:
– Всё подробно расскажи, как было дело, всё твоё проповедования, и что с нами сделал.
Он стал рассказывать, местами хотел слукавить, но я не дал лукавить, пришлось ему во всём признаться и принять вину. Но хитрый, на всё ответил:
– Разговаривайте с моим духовником.
Люди все замолчали, Берестов Фёдор спрашивает:
– Данила, зачем ты ездил на еретическоя сборища? Или ты не знашь, что написано в первой кафизме Псалтыря: блажен муж, иже не иде на совет нечестивых?
– Да, я ето хорошо знаю, но, во-первых, ета конференсыя государственная и решается судьба всех вероисповеданиях, ето очень важно для всех. Ишо будет конференсыя – и ишо поеду. Во-вторых, мой интерес уехать в Россию давно и ето для меня был шанс. Все ездют, а мене что, нельзя?
Нечего ответить.
– Но ты заморанной жидовством и работаешь им. – Тут Иона Черемнов и Никит Зыков туда же.
– Слушайте, за ето будете каяться и правила нести. Я ни в чём не виноват, и у меня сердце спокойно, но на Страшным суде я у вас спрошу про ету клевету.
– Твоё покаяние не принято, ты много утаил.
– Знаю, что Бог принял, а про вас мне не нужно.
– Ты ишо с Николаям не простился.
– Я к нему ходил и часами кланялся, и он не простил. И где он у вас? Никит, я удивляюсь: твой отец Филат был порядошным мужчиной и ездил на разные конференсыи и даже был на праздновании тысячелетьи России, и нихто его за ето не отлучал, а ты почему такой скачок?
Ох как он спылил:
– Предатель ты, масон!
– Но докажи, ежлив думаешь, что правды.
Фёдор:
– Люди в России живут себе спокойно, ты приедешь – разврат привезёшь.
– Но ты укажи хоть одно лицо, кого я развратил. – Молчит.
Иона как собачкя: тяф-тяф, но ничего конкретного нету. Всё затихло. Андриян мне коя-где помог, он чётко сказал:
– За моим отцом я не вижу никакой вины, он всё соблюдат и молится, а нас гонят.
Никит возразил, он ему ответил:
– Никит, я перед тобой ни в чем не виновен, а ты заплати мне за рыбу, ежлив шиташься шибко честный.