Повесть, которая сама себя описывает

Ильенков Андрей Игоревич

Между тем подлец Стива продолжает рассказывать:

— Но тогда она еще не убежала с бродячим цирком и поэтому решила отдаться Андрею Белому. А у того, как известно, отродясь член не стоял, и даже вообще его не было. И пока они там вдвоем пытались этот член подприподнять, входит такой Александр Блок. Пьяный в жопу, рожа красная, в тельняшке и с кнутом. Он потому что только что с коня слез. Он же вечно на коне рассекал и даже вводил его в Религиозно-философское собрание. И вот он входит, а они там. Голенькие. Жена-то у Блока была дама справная, все у нее, что надо, было. А у Андрея

Белого ничего не было. У него даже пениса не было вообще. Вот Блок жену кнутом по спине огрел, а Белого — по харе! А это как оскорбление считается. И пришлось им драться на дуэли.

Ну и долго еще Стива продолжал языком молоть, аж самому надоело до смерти.

— Вечно ты, Стива, всякие гадости рассказываешь, — только и сказал Кирюша, надув губы.

— Какие такие гадости? — возмутился Стива. — Это тебе не гадости, это, брат, правда жизни! А ты от нее прячешь голову в песок.

— И что, он правда с проститутками встречался? — внезапно с живым интересом спросил Кирюша.

— Да зуб даю! — воскликнул Стива. — Вот уж это я не соврал! Все соврал, а это не соврал. У меня же матушка литераторша, филфак закончила, она все знает.

— Что-то мне сомнительно, чтобы твоя матушка такое говорила, — сказал Ольгович.

— А пьяная была, — объяснил Стива.

— Да, проститутки — это круто, — вздохнул Кирюша.

— Вечно ты, Кирюша, проституток воображаешь, — пожурил товарища Ольгович.

— Ну и правильно делает, — одобрил Стива. — Проститутки — это правильное решение полового вопроса.

— Почему?

— Потому что ты дурак. Потому что захотел, снял, расплатился. И она идет на все четыре стороны. А иначе тебе предстоит завести постоянную подругу. Свою будущую жену или, того хуже, любовницу. Это гораздо хуже.

— Чем хуже?

— Чем проститутку!

— Нет, ты не выпендривайся, ты по-нормальному скажи. Если есть что. А если нечего, то так и скажи, а не выпендривайся.

— Да, Стива, — вмешался Киря. — Изволь-таки объясниться. Чем тебе нехороша постоянная подруга, или жена, или любовница?

— Хорошо. Для особо тупых я объясню. Самый тупой у нас ты, Кирюша. Поэтому сначала тебе. Известно, что рано или поздно постоянная подруга становится женой или любовницей. Ну вот. А вот у моего батюшки есть и жена, и любовница. И ничего в этом хорошего нет.

— Ну еще бы! — воскликнул Ольгович. — Он бы еще завел двух жен и трех любовниц! Надо иметь одну.

— Любовницу! — уточнил Кирюша.

Стива усмехнулся:

— Вот как только заведешь любовницу, так и глазом моргнуть не успеешь, как она станет женой. Нет, дорогуша, любовницу можно заводить только женатому.

— Ну тогда есть вариант: не надо любовницу, иметь одну жену, — предложил Олег.

— Не проходит твой вариант, Олежек.

— Да почему не проходит?!

— Да я уже ведь, Олежек, объяснял почему. Да просто потому, что ты дурак. Вот представь, что ты женился. Супругу ты, конечно, захочешь выбрать достойную и приличную. Типа моей сестренки. Предположим, ты на ней женился. Но ты знаешь, какая это дура? Еще хуже, чем ты! И все они такие.

— Кто все?

— Ну все такие девушки, которых ты можешь считать подходящей партией.

Уж ты мне поверь, я-то на них насмотрелся. Инка еще не самая беспросветная. Но только по сравнению с остальными. А так-то вообще-то совершенно беспросветная.

— Ну так и что, что дура? Что, с ней жить нельзя? Трахать ее нельзя?

— Кого? Инку? Инку трахать, конечно, можно. Но только не тебе.

— А почему это мне нельзя?

— А ты думал, тебе можно, что ли? У нее уже есть один женишок. Тоже такой же, типа тебя. Искатель! Вот ему можно. Но только теоретически. Практически пока тоже нельзя.

— Почему?

— А она ему не дает.

— Да ты-то откуда знаешь?

— Да уж знаю. Я сам его спросил.

— Как так спросил?

— А так и спросил. Что, говорю, тебе Инка уже дает или все еще цену себе набивает? Он такой вздрогнул, засмущался, не знает, что ответить. А мне пофигу, я широко улыбаюсь и жду ответа. Он тогда тоже разулыбался, говорит — ага, говорит, цену набивает. Я его по плечу похлопал, говорю типа — ничо-ничо, ищите, и обломится вам. Батюшке, говорю, нашему по барабану, он Инку готов отдать за первого встречного, типа тебя. Ты, главное, с матушкой дружи. Ну и меня постарайся не обижать. А то я тебя обижу — мало не покажется. Вообще душевно так поговорили, выпили. Он за коньячком сбегал, посидели, я ему всю политику партии рассказал.

— Ну и какую это всю политику партии? Нам тоже расскажи!

— Кому это нам? Мне вот не надо, — отказался Кирюша. — Знаю я всю вашу политику партии. Давить и не пущать!

— А вот и не знаешь, — уверенно ответил Ольгович.

— Ни хрена не знаешь, — согласился Стива.

— Знаю! А если и не знаю, то знать не желаю! Я свободная личность, и не желаю вдаваться в ваши низменные совдейские подробности. У меня есть все — ум, талант, средства, и ничего мне от вашей политики партии не надо.

— А проституток? — ехидно спросил Ольгович.

— Да как сказать? — почесал в затылке Кирюша. — Проститутки — это, конечно, пикантно. Но ведь они существуют независимо и помимо всякой вашей партии. Да и потом, одно дело полюбоваться, а если в постель — то вдруг правда какой-нибудь сифилис подхватишь.

— Сифилис — это точно, а триппер — еще хуже, — сказал Стива.

— Сказал тоже! — заспорил Ольгович. — Чем же хуже?

— А тем и хуже! Лечат и то, и другое одинаково, антибиотиками. А вот диагноз ставят по-разному. На сифилис кровь сдаешь — и все. А на триппер делают мазок из уретры.

— И что, это больно? — спросил Кирюша, болезненно поморщившись.

— А вот засунь себе карандаш в уретру — узнаешь. Или хотя бы стержень от ручки.

Это наверняка было ужасно. История, как выражался Кирюша, не для печати. Стива, как всем известно, в свое время занимался каратэ. Потом каратэ запретили, и Стива ударился в легкую атлетику. Он записался в секцию, достиг даже некоторых успехов, сдал на какой-то там юношеский разряд и стал ездить на соревнования. И Кирюше однажды говорит: «Ну ты и дурак, что спортом не занимаешься!» Кирилл фыркнул: «Вот еще!» А потом на всякий случай спросил: «А чего? Зачем спортом-то заниматься?» Стива ему все разложил по полочкам.