Повесть, которая сама себя описывает
Шрифт:
— Обоссавшиеся, из вагона бегом марш! Олежек, придай ему ускорение свободного падения.
Джонни побежал к дверям, но недостаточно проворно, так что сапог Олега без труда догнал его испачканную блевотиной задницу. Джонни взвыл, свободно упал с подножки вагона и взвыл паки. Затем послышались неуклюже, но поспешно удаляющиеся шаги.
— Ну что, Гарри, — вздохнул Стива. — Рассказывай.
Этому приему Стиву обучил вышеупомянутый один знакомый дембель. Нужно приказать человеку: «Рассказывай». Если он в курсе, то будет рассказывать что-нибудь про себя. Но если человек не в курсе,
Гарри явно был не в курсе, но не спросил, что рассказывать. Он сразу же сказал:
— Ну че вы, чуваки…
Олежек пнул его в бедро и поправил:
— Мы тебе не чуваки.
Гарри заскулил:
— Ну мужики, ну отпустите…
Такого обращения не стерпел Кирюша. Несмотря на весь свой гуманизм, он пнул Гарри в живот и пояснил:
— Мужики землю пашут.
Гарри всхлипнул, шмыгнул носом и плачущим голосом попросил:
— Извините, пожалуйста…
— Нот эт олл! — воскликнул Стива.
— Я больше не буду…
— Спик инглиш, плиз! — потребовал Кирюша, которому вдруг очень понравилось Стивино восклицание. В самом деле, что это за говно: хиппаны должны говорить по-английски.
— А? — не понял Гарри.
— Спик инглиш! — повторил ему включившийся в игру Кашин и слегка пнул для понятности.
— А?
— На! — объяснил Стива. — Они оба иностранцы, по-русски не понимают. Говори по-английски.
Гарри, хотя и слышал недавно от обоих иностранцев русскую речь, но то ли забыл, а то ли счел за лучшее не возражать.
— Это… — произнес он. — Хэлоу.
— Хай, Гарри! — весело ответил Олег. — Претти вэзе, изнт ит? Хау ду ю лайк ауа пати?
Гарри, хотя вытаращил на Олега глаза и открыл от усердия рот, не нашелся что ответить.
— Отвечай, козел, невежливо же! — пнул его Стива.
— Э… — сказал Гарри. — Э… Э… Монтана!
— Вот факен монтана?! — воскликнул Стива. — Тебя английским языком спрашивают: гомик ты?
— Ай… — промямлил Гарри. — Ну… Йес.
— Что йес? Ну что йес?! Ты с кем разговариваешь? С иностранцами? Ну так и отвечай: коротко, ясно, по-английски! Так, мол, и так — ай эм пидор гнойный! Давай, рожай быстрей, а то еще получишь.
— Ай эм пидор гнойный, — сообщил Гарри.
— Вот? — удивился Олег. — А ю гей? Фогив ми, бат ай кэнт билив. Индид э гей?
— Повтори, — перевел Стива.
— Пидор. Гнойный, — отрывисто подтвердил Гарри, не поднимая лица от пола.
— Индид э гей… Вот фак из ит!
Олег взвигнул, явно подражая ниггеру, высоко подпрыгнул и, приземлившись, пнул Гарри, в ответ молча содрогнувшегося.
Стива перевел:
— Он спрашивает: что это за фигня такая, почему хиппанов и гомиков в трамваи пускают? У них не пускают, чтобы сифилис не разносили. У них, говорит, всем гомикам положено нашивать на одежду специальные знаки, чтобы все вокруг видели. Жопу нарисованную. С этими знаками в трамвай нельзя, а в поездах для них прицепляют специальный такой голубой вагон.
— О, йес, — заулыбался Олег. — Тел хим, плиз, эбаут гей-клабз.
— Чего? — не понял Стива, но подумав, сказал: —
Олег и Кирюша с трудом сдерживали смех, но Гарри этого не замечал, ибо сосредоточенно смотрел прямо перед собой, то есть в грязный пол. Он, вероятно, все бы отдал, чтобы быть сейчас не здесь, а в заграничном гей-клубе.
Стивина фантазия, однако, иссякла. От слегонца пнул Гарри в ухо и сказал:
— Ну ладно, хорош тут вонять, ползи отсюда.
Гарри вздрогнул, оживленно вздохнул и быстро, как ящерка, пополз к выходу.
— Э, только блевотину пусть сперва уберет, — потребовал Олег. — А то пополз!
— Да, — согласился Стива. — Гарри, блевотину вытер, пожалуйста.
Гарри поднялся на ноги, подошел к испачканным сиденьям и стал их вытирать рукавом, кажется, не весьма охотно и усердно. Трем храбрым мушкетерам такая небрежность тоже не весьма понравилась.
— Бай хэндз! — потребовал Олег.
— Ручками, ручками! — перевел Стива.
— А че ручками… — открыл даже свой рот и явственно произнес Гарри.
— А ты хочешь языком? — удивился Стива.
Стива правильно удивился: Гарри даже руками-то не особенно хотел, а уж языком и подавно (ударять слово «подавно» в данном случае нужно по первому слогу).
— Давай-давай! А то работаешь спустя рукава! — мало того что на чистом русском языке добавил Кирюша, да еще и типа скаламбурил.
Несчастному молодому рабочему пришлось выполнить все строгие, но справедливые требования триумвирата. Только после этого его с миром выгнали во тьму внешнюю и даже проводили с почетом, или, точнее говоря, с позором, то есть тумаками и улюлюканьем.
Постояли на улице, покурили, обсудили это происшествие:
— Да уж, это не люди, это животные какие-то.
— Это не животные, это призраки.
— Какие призраки?
— Призраки прошлого!
— А по-моему, это призраки будущего. Уэллса читал? Это же самые настоящие морлоки.
— Да какие там, в жопу, морлоки! Типичные геги.
— Я и говорю — морлоки.
Встречного поезда все еще не было. Стива и Кирюша снова приложились к фляжке.
— Слышь, Петрашевский, — сказал Стива. — Ты подругу-то лучше бы в гости пригласил. Между прочим!
— Ну да! А бабку куда?
— А бритвой по горлу и в колодец!