Повесть о первом взводе
Шрифт:
– Сборщиком я работал, - признался Гольцев.
– Нужны были на заводе сборщики. А так я в токари хотел.
– Сборщиком - это тоже неплохо, это профессия. А что ты собирал на своем заводе?
– допытывался Птичкин.
– Снаряды мы собирали, бронебойные.
– Гольцев смотрел на Птичкина чистыми невинными глазами.
– Только у нас взрыватели на них еще не ставили. Мы выпускали еще снаряды старой конструкции.
– Снаряды?
– уточнил Птичкин.
– Бронебойные?
– Снаряды. Бронебойные.
Птичкин хохотнул.
– Ну, Гольцев, ты, я вижу, не пропадешь. Но учти, если в следующий раз станешь мне голову морочить, накажу. Поскольку я старший по званию, и разыгрывать меня ты, салажонок, не имеешь права. Понял?
– Да я же ничего, - Гольцев тоже улыбнулся.
– Мне же интересно было послушать...
– Не имеешь права. До чего мы докатимся, если меня, кадрового артиллериста, станет разыгрывать зеленый новобранец!? Все устои рухнут. Конец света. О нашем разговоре, Гольцев, никому ни слова. Понял?!
– Понял, товарищ гвардии младший сержант.
– Раз понял, то давай помогу.
Они заканчивали, когда к машине подошел Григоренко.
Вначале он с удивлением наблюдал, как Птичкин наравне с новобранцем Гольцевым укладывает снаряды, потом спросил:
– Що там у вас, скоро кинчаетэ?
– У нас почти все готово, мой рыжий друг, - сообщил Птичкин.
– Этот мы сейчас положим сюда. А этот, Гольцев, клади туда. Вот и все. Можно считать, что мы свое задание выполнили успешно.
Он легко перемахнул через борт машины. За ним спрыгнул и Гольцев.
– Знаешь, Григоренко, наш Гольцев, оказывается стремится повысить свое артиллерийское образование. Интересуется, какой системы взрыватели в болванках. Понимаешь, совершенно не представляет себе, какая разница между боковыми и головными взрывателями, хотел бы узнать подробности о рикошетах: от чего они происходят и к чему приводят (подложил он мину, Григоренко, который тоже любил разыгрывать новичков. Такое стремление к знаниям следует поощрять. А мне некогда ему эти важные для артиллериста детали объяснить. Помоги человеку. Выбери полчасика, расскажи, что к чему, и все остальное.
– Цэ я можу, - согласился Григоренко. С удовольствием согласился.
– Чому ж нэ помогты чоловику, як йому хочется розибратысь. Допоможемо. А яки тоби калибр цикавить, Гольцев? Мабуть, наш? Тому що всэ от калибра заважить...
Но Григоренко вспомнил, зачем пришел сюда, и заскучал...
– Тильки зараз нияк нэ можу, - с искренним сожалением признался он. И объяснил: - Прийдется тоби трошки потэрпыть. Лейтенант наказав, - он повернулся к Птичкину, - щоб мы с тобой збигалы до коновала.
– Это зачем?
– А за бинтами. Щоб у кожного расчета був повный набор перевязочных средств. Лейтенант турбуется, що хто-нэбудь можа подряпатысь, або що...
– Бинты понадобятся.
– Я тэж так думаю, що бинты згодяться. Я так и сказав лейтенанту, що трэба взять побильш, а для цього мэни трэба дать кого-нэбудь
– Прямо так и сказал, что Птичкина тебе в допомогу?
– А щоб мэни аж два дни сала з салом нэ исты!
– поклялся Григоренко.
– Раз ты про сало заговорил - верю. Но проверю у лейтенанта, кто из нас кому помогать должен. Тем более что у меня в вещмешке кусок сала имеется. Розовое такое сало, с мясными прожилочками. Ладно, Гольцев, топай, доложи лейтенанту, что на машине полный порядок. Можно еще один боекомплект уложить. А про взрыватели и про все остальное Григоренко тебе непременно расскажет. Он у нас по этому делу первый специалист.
– Цэ так, - согласился Григоренко.
– Допоможемо. Расскажу.
– Ты меня не забудьте позвать, когда будешь молодяку рассказывать про взрыватели, - попросил Птичкин.
– Очень мне бывает интересно тебя, Григоренко, послушать. Особенно когда ты рассказываешь о новейшем вооружении.
* * *
Они шли мимо первого орудия.
– Хорошая ты моя, умница, - раздался негромкий голос из-за щита.
– Вот так... Вот так... Сейчас тебе будет совсем хорошо...
Григоренко и Птичкин остановились. Замерли.
– Кто-то там есть, - прошептал Птичкин.
– Ага, - подтвердил Григоренко. И кажись нэ один.
– Как тебе? Хорошо тебе?
– продолжил голос за щитом.
– Ты любишь, когда тебя вот так гладят?
– Огородников, - определил Птичкин.
– Ну дает... Ну Огородников...
– Глянем...
– глаза у Григоренко разгорелись.
– Вот теперь тебе должно быть совсем хорошо.
– не скупился голос на ласковые слова.
– Я, когда домой вернусь, всем про тебя рассказывать стану.
– Может не надо, - усомнился Птичкин.
– Пусть...
– А мы издаля, - прошептал Григоренко.
– Мешать нэ будэмо. Тильки одним воком. Вин и нэ почуе.
– Ну-у пошли...
И они пошли. Тихо. На цыпочках. Осторожно, неслышно обошли бруствер.
За щитом стоял Огородников. Один.
Он неторопливо протирал прицел белоснежным шелковым лоскутком - парашютиком от трофейной осветительной ракеты.
– Ты у меня лучше всех, - Огородников отступил на полшага, оглядел свою работу и остался доволен. Шелковый лоскут он положил в карман и ласково провел рукой по казеннику.
– Красавица ты моя. Ты их не бойся, ты их с первого снаряда бери: и "тигров", и "пантеров", и "фердинандов", и всех других зверюг... Будь умницей. Тебя сам комбат Барышев уважает. А он хороший человек. Вчера я домой письмо послал. Мамане и батяне, и Вале... Про тебя тоже рассказал. Хорошая у меня Валя, веселая. Она тебя тоже любит, так что ты старайся... А, знаешь, что мне Валя написала? Я тебе прошлый раз рассказывал, так это еще не все...