Повесть о потерянном времени

Ненадович Дмитрий Михайлович

Судьба капитана вычертила очередной зигзаг совершенно по другому случаю. Этот случай впоследствии крайне негативно отразился на всей стране, но страна в то время этого не знала и позволила случаю произойти. А что, собственно, у нас когда-нибудь решала страна? Что-то не припоминается. Всё всегда за страну решали её правители. А кто это были такие — правители? Да кто же их знает? Но решения всегда принимали именно они. Вот и в этот раз, взяли и приняли решение. Даже целых два решения и почти сразу. Что их заставило это сделать — неизвестно. Может это произошло в связи с каким серьёзным заболеванием, а может просто из-за жестокого похмела. Сначала назначили Генеральным секретарем ЦК КПСС комбайнёра со Ставрополья. Тот хоть и с орденом был, но всё равно недалеко ушёл от малообразованной части тружеников села. А затем назначили зачем-то они править столицей известного всей Свердловской области пьяницу и забияку. Зачем они это сделали? В Москве в то время было полно своей драчливой пьяни. Их

хоть и отправляли иногда за сотый от столицы километр, но они всегда возвращались. А что? Сотый километр — это ведь не остров в океане. Туда электрички ходят. И обратно тоже ходят. Вот вся эта драчливая пьянь на обратных электричках и возвращалась. Пожалуйста, берите любого и назначайте править столицей. Ан нет, нашли какого-то чужака в Свердловской области. Когда нашли, думали, что он просто пьяница, а оказалось — законченный алкоголик. В поисках спиртного чужак слонялся по Москве и, не зная местности, часто попадал не в те магазины, но, даже не туда попав, не мог он оттуда просто так уйти не сделав какого-нибудь раздражённого замечания. Не позволял ему партийный этикет. Например, попав по ошибке в булочную чужак, плохо скрывая досаду, наскоро уличал тамошних работников в отсутствии вежливости и должного ассортимента, а затем немедленно выбегал из этого отстойного магазина и бежал дальше по улице, непрерывно хватая носом застоявшийся столичный воздух. Среди застойных запахов он, раз обжегшись, сразу же находил нужное заведение и, основательно затарившись, отбывал восвояси, чтобы завтра возобновить свои поиски вновь. Нет, он, конечно же, мог всё это заказать своим многочисленным халдеям и те бы всё сразу ему принесли, но это было ему совсем не интересно. Где-то в глубине души он был всёж-таки вполне сформировавшимся демократом. Во время своих поисков он часто спускался в столичное метро и поражался обилию толпящегося там народа. Но особенно его раздражали военные. Завидев идущего по улице или спускающегося в метро военного, он тут же останавливался и спрашивал у какого-нибудь сопровождающего халдея: «А штэ, понимаешь, здесь так много военных? Это какая-то загогулина. Штэ они тут делают? Они, понимаешь, должны служить в лесах и полях! Немедленно перетереть этот вопрос на очередном пленуме и предоставить мне по ним всю информацию!» Но затарившись и основательно забывшись, чужак временно выпускал военных из вида, а его окружение, пользуясь обычным состоянием шефа, не предоставляло ему затребованной информации. Когда однотипные вопросы начинались сыпаться вновь, опытные холуи быстро научились на них отвечать: «Эти военные из самого министерства. Защитники Арбата. Их нельзя выселять. Кто же будет защищать главную столичную улицу? А это преподаватели из Академии Генерального штаба. И их тоже нельзя выгонять из столицы. Почему нельзя? А какой нормальный профессор поедет в Мухосранск? В Мухосранск поедут за званиями одни бездари, и чему они смогут научить наших военных?»

Но как-то «свердловский пришелец» приболел и его под страхом «моменто море» упросили три дня не употреблять горячительных напитков. Эти три дня обернулись катастрофой для военных. За эти три дня он выжал из окружающих его холуёв информацию об общем количестве военных, ожидающих предоставления жилья в Московском регионе и пришёл в ужас. Можно представить себе всю глубину этого ужаса, если варяг сильно раздражался, завидев даже одного военного, а тут, по документам их проходило около полумиллиона! Пользуясь своей вынужденной трезвостью, этот прохиндей тут же подготовил партийный указ, предписывающий исполнительной власти квартир военным ни в коем случае не предоставлять. Даже кооперативных. Под действие этого указа попал и Сергей. Покатавшись по Подмосковью ещё с полгода и ещё раз ощутив всю бесперспективность решения жилищного вопроса, капитан взял курс на Питер, где у его боевой подруги пустовала комната в коммуналке. Как мы уже отмечали, перевод военного к новому месту службы — это дело долгое и весьма и весьма многотрудное. Зато в те времена это было почти бесплатно. «Почти», потому что отдельные, чаще всего жидкие подарочки работникам кадровых служб всё же предоставлялись. Бывали подарочки и покрупнее, но, во всяком случае, всё было не как сейчас, когда над столами начальников кадровых подразделений чуть ли не висят карты-прейскуранты с указанием размеров денежной мзды в зависимости от расстояния перевода и предоставляемой должности.

Сергей, как это полагается у военных, написал рапорт с просьбой рассмотреть вопрос о возможности своего перевода в город на Неве в связи с невозможностью предоставления жилья по месту службы в течение ближайшего десятилетия. Приложив к рапорту справку о наличии жилья в питерской коммуналке, капитан запустил его, что называется, по инстанциям. Вскоре его вызвал к себе генерал Белуха. Войдя в кабинет генерала, Сергей обнаружил там ещё и самого главного замполита соединения полковника Кондаурова. Полковник имел довольно внушительный рост, но ещё более значительным был его вес. Когда он ругал какого-нибудь подчинённого замполита, он любил повторять: «Вы только посмотрите на этого голубчика. Этот замполит вообще уже бросил работать. Поглядите-ка — он уже толще меня!» Сергей доложил

генералу о своём прибытии и застыл в ожидании начала разговора. Первым заговорил Кондауров.

— Значит, бежите от нас? Мы мучались-мучались, когда Вас сюда переводили, а Вы… Вы думаете что? Это шуточки такие — попасть в приказ министра обороны? Пробили Вам приказ, а иначе Вас даже бы в очередь на квартиру не поставили. А Вы, значит, к нам теперь жопой поворачиваетесь.

— Никак не могу привить себе такой полезной привычки, как бег. И вертеть этим самым местом тоже не привык, особенно перед начальством. Но деваться-то некуда: что толку от этой очереди и приказа министра? Вы же знаете, что жилья уже год никому не дают и очередь замерла, а в Питере у меня хоть что-то есть за что можно «зацепиться», пусть даже и в шести-комнатной коммуналке.

— Ну, во-первых, это не у Вас есть за что, как Вы говорите, «зацепиться», а у Вашей жены. А у Вас, голубчик, есть двухкомнатная отдельная квартира в лесу. Может Вас обратно туда служить отправить? — оживился командир.

— А позвольте полюбопытствовать: на какую должность? — спросил Сергей, зная, что в лесном гарнизоне всегда были большие проблемы с должностями старших офицеров.

— На капитанскую, естественно.

— То есть, с понижением и подальше… Нет, меня это не устраивает. Тем более, что мне через полгода майора получать надо.

— Ну, батенька, Вы и наглец! Это что же получается? Нам надо сейчас всё бросить, впрыгнуть в «Красную стрелу» и потом трусцой по Питеру Вам майорскую должность разыскивать? — деланно-возмущённо откинулся на спинку кресла самый главный замполит.

— Пока не вижу, в чём, собственно, состоит моя наглость. Речь идет только о переводе в Питер на равнозначную должность.

— «Только о переводе в Питер». Вы же знаете, что в этом регионе у нас частей нет. Козельск — крайняя западная точка, но от Питера это далековато Не наездитесь. Ладно, пусть о новом месте Вашей службы у ГУКа (Главного управления кадров) голова болит, — примирительно пробурчал полковник.

— Не будем кривить душой, Просвиров, отпускаем Вас с большим сожалением, — торопясь оставить за собой решающее командирское слово, вмешался в диалог генерал, — таких офицеров как Вы в нашем громадном соединении можно перечесть по пальцам. И виной всему наша «центральность». Куда не плюнь, обязательно попадёшь в какого-нибудь пристроенного влиятельным папой «сынка». А «сынок» он разве будет служить? У «сынков» всё есть, а то, чего пока нет, появится у них в самом ближайшем будущем и без видимых усилий с их стороны. По крайней мере, они в этом всегда уверены. И, надо отметить, небезосновательно. Поэтому жаль, Просвиров, искренне жаль… Но удерживать не имеем морального права. С квартирами дело, действительно, швах…

— Спасибо, товарищ генерал.

— Желаю удачи! — подвел итог командир, подойдя к Сергею и протягивая руку для прощального рукопожатия.

— Присоединяюсь к командиру, — в свою очередь протянул Сергею руку самый главный в округе замполит и, как профессиональный знаток человеческих душ, не преминул добавить, — желаю, чтобы всё задуманное Вами реализовалось. А уж как жена будет рада… Она небось уже с ума сходит без фонтанов и гранитных набережных. Знаю я этих ленинградцев… Куда бы их судьба не забросила, везде они о своём болоте грустят.

Вскоре состоялась беседа с полковником из ГУКа:

— Вы, наверное, знаете, что в Питере у нас нет строевых частей?

— А я о них уже как-то и не грущу…

— Понимаю Вас, Афган и в общем итоге почти десяток лет в ротном звене… Поэтому замалчивать ничего не собираюсь: в Питере у нас имеется несколько вакансий в военных представительствах при предприятиях. Вы готовы их рассмотреть?

— Готов, только сначала хотелось бы знать, что это такое — военные представительства.

— Ну это такие подразделения, которые осуществляют приемку всего того, что эти заводы для РВСН выпускают. Их так и называют: военные приёмки. Что-то типа ОТК, только военного. Служат в этих военных приёмках какие-то военпреды (военные представители) или их ещё называют представителями заказчика. Должности в этих подразделениях сплошь майорские и возглавляются они каким-нибудь особо продвинутым подполковником. Поэтому и называются эти приёмки «кладбищем майоров». В некоторых особо выдающихся приёмках может попасться иногда ещё парочка подполковничьих должностей и одна над ними полковничья. Так что приготовьтесь к тому, что на пенсию придётся уходить всего лишь майором.

— До пенсии мне ещё как медному котелку…

— Это Вам так кажется. Не успеете, как говорится, клювом щёлкнуть, глядь в зеркало а там морщинистая рожа, увенчанная редким пробором седых волос, а под ней майорские погоны… Эклектика какая-то. Не понимаю тех, кто на это военпредство соглашается.

— Да, весёлую картинку Вы обрисовали. Должно быть, очень радужные ждут меня карьерные перспективы.

— Но Вы же должны знать, на что идёте.

— Поживём — увидим…

Далее события замелькали с доселе не виданной капитаном скоростью: приказ, предписание, сборы, загрузка и отправка контейнера, пьянка, проводы семейства к родителям в Киев, пьянка, Ленинградский вокзал, Московский вокзал, «фирменный» серый ленинградский день, комната в коммуналке, ремонт, ожидание контейнера…