Повесть о Сарыкейнек и Валехе
Шрифт:
Молча мы смотрели на убогое жилище.
– Ну... Что скажете?
– спросил Керимов.
– Мы подумаем, - ответил я.
Керимов запер дверь, положил ключ в карман. Когда мы вышли на улицу, он огляделся по сторонам и доверительно сказал:
– Вы, я вижу, ребята молодые. Не знаете, что к чему. Раз за вас просил такой человек, как товарищ Мурадзаде, вы можете получить квартиру и получше. Я вам дело говорю.
– Керимов снова огляделся.
– А Саламов, между нами, - бандит. Пользуется вашей доверчивостью. Надувает.
– Как это - надувает?
– спросил я.
– Э-э, буду
И, раскачиваясь, как верблюд, Керимов пошел дальше.
Мы возвратились к себе пешком.
– Честно говоря, я даже не предполагал, что в Баку еще сохранились такие развалины, - нарушил я молчание.
– С квартирой нам и раньше не везло, и теперь не везет, - вздохнула Сарыкейнек.
– Что поделаешь, не судьба!
– Ну, это ты брось, - рассердился я.
– Не тебе, как старухе, жаловаться на судьбу. И не дело - унывать по пустякам.
– Квартира - не пустяки.
– Какая б плохая она ни была, все лучше, чем общежитие,- напомнил я. Знаешь, давай возьмем и отремонтируем ее сами. Немного цемента, извести найдем, ну, а руки... Руки, слава богу, свои!
– А может, попросим Мурадзаде? Если уж дают квартиру, пусть дадут получше, Керимов прав.
– Нет. Во-первых, как ты знаешь, Мурадзаде только что уехал в отпуск, долго ждать, а во-вторых... Сарыш, я не узнаю тебя. С каких это пор мы стали уповать на постороннюю поддержку? В чем, в чем, а в беспомощности нас, по-моему, не упрекнешь!
Сарыкейнек печально и несколько виновато улыбнулась.
– Знаешь, Валех, ты прав, сколько Мурадзаде может нас опекать?! Давай соглашаться на эту квартиру. Побелим, вымоем - руки не отвалятся.
Глава десятая
МЫ УСТРАИВАЕМСЯ НА НОВОМ МЕСТЕ
Сарыкейнек
И вот снова наступили наши рабочие дни.
Встав пораньше, мы спешили на свою - уже свою!
– " Девятую Параллельную приводить в порядок квартиру. Потом надо было бежать в институт.
Начав уборку, мы столкнулись с удивительной штукой. В ящиках старого полуразвалившегося стола обнаружили кости. Когда я увидела их, у меня мурашки щи бежали по коже.
Все объяснилось просто.
– Тут жил мужчина, который изготавливал чучела для школ, - объяснила Санубар, дочь того самого бритоголового старика, которого мы встретили в первый день. Девушка славная, приветливая, только не в меру пугливая. Даже разговаривая с нами, Санубар то и дело оглядывалась на свои окна.
И еще нас ожидала неприятность - появление огромных крыс. Когда мы принялись за уборку, эти крысы повылезали из дыр в дощатом полу и нагло уставились на нас.
Валех поначалу швырял в них камнями, нервничал. Но я успокоила его и предложила не воевать с крысами, а заделать дыры в полу. Мы так и сделали. Принесли извести, цемента, песка. Разбив несколько бутылок, закидали в дыры осколки стекла и тщательно зацементировали. Потом аккуратно заштукатурили стены, хорошенько побелили их, примешав к извести, дабы не брызгалась, со* ли. Покрасили полы...
Не теряя времени, приобрели две простых кровати. Зеркало. Спальные принадлежности я приготовила заранее, шерсть для одеял дал брат тетушки Гюллюбеим пастух Рашид.
Купили также обеденный
Понемногу мы устраивались на новом месте. Все бы ничего, если бы не соседи.
Бритоголовый старик Агабашир и его племянница Забита, худая, остроносая женщина, с первого же дня не взлюбили нас. Ох уж эта Забита! Ее глаза источали ехидство и злость. Муж Забиты Агаси продавал газировку где-то в центре города и приходил поздно, мы его почти не видели. Зато во дворе с утра до вечера маячила ее мать, весьма странное существо лет восьмидесяти. Старуха сидела на ступеньках крыльца, уходящих вниз. Семейство Забиты жило в полуподвале, так что снаружи торчала только ее голова. Сидела неподвижно, не издавая ни единого звука, если не считать какого-то странного клекота, который она издавала, не отстраняясь и не отводя бесцветных, немигающих глаз от пустоты, когда ее била дочь - и за сбежавшее молоко, и за пригоревшее жаркое, и за многие другие "провинности".
Крикливую Забиту не выносила и Санубар, дочь старика Агабашира и безмолвной тетушки Салби. Санубар совсем ненамного была младше меня. Но до чего же несамостоятельная девушка! В прошлом году после окончания средней школы отец обручил ее с двоюродным братом Гюльбалой и запретил поступать в институт. Гюльбала жил в доме через улицу. Это был носатый, приземистый парень с массивным золотым перстнем на пальце. Он постоянно торчал на углу с приятелями. Непонятно, когда и где он работал. Однако, судя по всему, денег у него куры не клевали. Что ни день, Гюльбала появлялся в обновках.
– Он золотом спекулирует, - говорила Санубар и при этом морщилась. Видеть не могла она Гюльбалу, до того он был ей противен.
– Тогда зачем обручилась?!
– удивлялась я.
– Кто ж меня слушал! Сказала отцу, что не люблю, а тот ответил: ничего, слюбится. Ведь двоюродный брат. Сам аллах вас обручил...
– Но как же так?
– возмущалась я.
– В таком большом городе, не в глухой деревушке, тебя насильно выдают замуж, запрещают поступать в институт, и ты молчишь?!
– Отец упрям, - вздохнула девушка.
– И что же тебя ждет с Гюльбалой?
– В день свадьбы брошусь в море. Я маме так и сказала...
– Что за глупости!
– возмутилась я.
– Чтобы в наше время такое?! Да по какому праву тебя выдают насильно?! Не где-нибудь, в Советском государстве живем!
– Меня убьют, - сказала Санубар, Сказала спокойно, с такой убежденностью в голосе, что мне стало страшно за нее. " - Да о чем ты говоришь?!
– всплеснула я руками.
"Кто посмеет на тебя руку поднять?! Ведь существует милиция. Законы, порядок...
_ Нет, - девушка решительно покачала головой.
– Ты не знаешь, что это за люди, Гюльбала, его братья, мой отец. Один брат Гюльбалы сидит в тюрьме за убийство. Другие не лучше. .
_ Послушай, у нас есть знакомый. Очень хороший человек. Хочешь, я с ним поговорю? Он поможет тебе...
Девушка отрицательно покачала головой.
"Несчастная", - подумала я.
Все несчастья от беспомощности, от душевного одиночества.
Когда человек один, он слаб и покорен судьбе. Ничего не стоит запугать его.