Повесть о Сергее Непейцыне

Глинка Владислав Михайлович

— Лезть надо у столбов — около них крепче и не так трещит, — напутствовал Дорохов «фурштадтов».

Дождавшись, когда они свернули за угол забора, Ваня перепрыгнул неширокую, поросшую травой канаву и, остановившись у самых посеревших от дождей досок, поманил Сергея.

— Канава пригодиться может, — зашептал он. — Прошлый год в ней с час отлеживался. Старик в меня дубинкой бросил, в бок угодил — едва отдышался…

— А оттуда как лезть? — спросил Непейцын.

— Оттуда легче, там поперечные брусья.

За столб хватайся, на них ногу — и здесь. — Дорохов приник к щели забора.

Сергея чуть-чуть трясло. «А как же в бою? — укоризненно думал он, — Там ведь не сторож с дубинкой».

— Ну, я полез, — прошептал Дорохов. — Тут, гляди, вырубка на доске, ногу удобно ставить. Как перевалишь на ту сторону, бухай в траву и замри: слушай, все ли спокойно. Да не сразу после меня лезь, я знак подам… Ну, господи благослови…

Он мягко упал по ту сторону забора. Сергей затаил дыхание. «А коли его сейчас схватят? Что делать? Как выручать?»

— Лезь! — шепотом приказал Дорохов.

Непейцын поставил ногу на зарубку, оттолкнулся от земли, схватился за острия отесанных горбылей и подтянулся. Оперся ладонью о плоский верх столба и, перекинул ноги, спрыгнул вниз, едва не задев распластавшегося в траве Дорохова.

Затаившись, прислушались. Потом, подняв головы, осмотрелись. Беленые стволы яблонь поднимались над некошеной травой широким строем. Вдали у забора серела избушка.

— Полезем, — шепнул Дорохов. — Надо деда сыскать.

То припадая к земле, то выглядывая сквозь росистую траву, стали пробираться в глубь сада. Сергей почувствовал, как сырели штаны, и подумал: «Зазеленюсь, придется отмывать на реке».

— Вон Ефимыч, а кобеля не видать, — прошептал Ваня.

Шагах в двадцати под яблоней сидел старик. Голова в меховой рыжей шапке была опущена на грудь. Между шапкой и складками тулупа виднелся только нос да клочки седой бороды.

— Ползем к той, развилистой, — приказал Дорохов.

Вот и намеченное дерево. До сторожа осталось шагов десять. Он виден сбоку, маленький, обмякший. Негромко похрапывает.

— Ну, разом!

Поднявшись, схватились за ствол, качнули раз, другой, третий. Посыпались яблоки. Одно больно стукнуло Сергея по лбу.

Ефимыч встрепенулся, сдвинул с глаз шапку.

— Степка, держи! — задребезжал старческий крик. Поднявшись на ноги, он толкал дубинкой кого-то лежавшего в траве.

— Ась? Игде? — раздалось оттуда, и, вскочив с земли, рядом со стариком вырос детина в накинутом армяке. — Мишка, вставай, воры! — гаркнул он еще кому-то густым голосом.

Мгновение кадеты оторопело смотрели на парня, потом бросились к забору.

Сзади часто топал кто-то. Сергей летел что было сил, но Дорохов был еще быстрее. Он птицей взвился на забор и пропал из глаз. Непейцын прицелился к соседнему столбу, прыгнул, схватился за верхнюю из перекладин, к которым были прибиты доски, но в этот миг нижняя перекладина, треснув, подалась вниз вместе с поставленной на нее ногой. И тотчас сильная рука сгребла Сергея за штаны, другая ухватила за шиворот камзола и разом оторвали от забора. Потом стремительный толчок поверг его на землю, и кто-то тяжелый и жаркий сел на спину.

— Врешь, не уйдешь! — выговорил с придыханием Степка.

— Пусти, бес! — раздался из-за забора злобный голос.

— Пушшу, как же! — отозвался Степка. — Лезь обратно, я тя попотчую, на двоих станет. Эй, Ефимыч! Неси фузею, паляй, коли еще посунутся.

Повернувшись назад при последних слогах, он ослабил колени, а потом, верно развязывая пояс, отпустил и ворот Сергея. Непейцын рванулся и сбросил парня. Но только поспел подняться на ноги, как тот ухватил его за щиколотки и дернул назад. Сергей коленями и ладонями проехался по траве, а Степка уже снова сидел на нем, приговаривая:

— Не-е, барчук, не убечь тебе. Я околь коней купцовых хожу, с жеребцом-пятилетком один управляюсь, а не то что… — Он как клещами взял обе руки противника и загнул за спину.

Сергей чувствовал, что сопротивление бесполезно — над ним властвовал медведь. Степка, сопя, связал ему кисти рук, потом скрутил и ноги. Около топтался Ефимыч.

— Бяда, Степ! На том концу яблоню, никак, начисто обтрусили, — говорил он жалобно.

— Чего за беда! Одного споймали, за всех и ответит, — успокаивал парень. — Ну, берись, дедка, за ноги, понесем.

«Этаким бараном в корпус принесут!» — в ужасе представил себе Сергей.

— Неси уж, я армяк твой подберу, — сказал старик.

— Ин ладно. — Парень взял пленника поперек тела и взвалил животом на плечо. Лицо Сергея ткнулось в синюю линялую рубаху, запах пота ударил в нос. Он зажмурил глаза, напряг все мышцы, но путы не подались.

— Эй, барчук! Не ворошись! Брошу наземь, ушибешься, — отозвался на это движение Степка.

Около избушки детина, чуть двинув налитым силой плечом, спихнул с него Сергея, перехватил на руки, положил на землю.

— Пустите меня, я выкуп дам, — сказал Непейцын и не узнал своего голоса — такой он был жалкий, дрожащий.

— Выкуп? — Степка хохотнул — Слышь, Ефимыч? Да коли у тебя что есть, мы и так возьмем. У вора не грех и взять.

— Я не вор, — сказал Сергей.

— А кто ж ты таков? — Детина подождал ответа. — Чудно: не вор, а по чужим садах ночью лазишь…

— Коли отпустите, я денег к забору принесу, — пообещал Сергей.

— Так и поверили…