Повесть об отроке Зуеве
Шрифт:
— Он памятливый, черт. Досадно мне. Отправит назад на перекладных — как тогда?
Никита шутливо огрел Васю кнутом.
— Веселей гляди вокруг, наб-лю-да-тель…
Но Зуев не расположен к веселью. Обуза он для экспедиции, нет в нем должного умения и истинного пристрастия к натуральным изысканиям.
На окраине села перед членами экспедиции открылась поразительная картина: несколько глубоких ям, заваленных досками, бревнами, битым камнем. Судя по всему, еще недавно стояли тут дома. Рухнули, как в пропасть.
Паллас
— Были тут некогда известковые выработки. Вон и пещера…
Соколов подбежал к узкому отверстию у подножия невысокой горки, поросшей кустарником. Из лаза ощутимо тянуло холодком, в глубине слышались невнятные шорохи.
— Жаль, узок вход, — огорчился Паллас. — А любопытно бы пещеру исследовать. Ну-ка, поищите: нет ли хода пошире?
Студенты походили по берегу речки, обошли со всех сторон горку.
— Были, Петр Семеныч, лазы, да все засыпаны…
— Жаль, жаль. — Паллас, в черном плаще, в ботфортах, стоял возле глубокой рытвины. Следы фантастического разрушения, трое его беспомощных помощников, копошившихся у засыпанных лазов, вздыбленные корневища деревьев — всё напоминало поле боя, где он, Паллас, потерпел поражение.
По дороге обратно молчали. Зуев понуро склонил голову. Соколов горделиво осматривал окрестности. Вальтер недвижно сидел на лошади.
Паллас усмехнулся. В русских сказках у отца, как правило, три сына. Старший, средний, младший. Да, да… Младший отчего-то всегда дурачок. Впрочем, думал Паллас, в русских сказках обычно есть намек.
Он зябко поежился. Края плаща взметнулись от сильного порыва ветра.
В пути его прохватило. Прибывши на постоялый двор, Паллас улегся в постель.
В ожидании, когда начальник экспедиции выздоровеет, три молодца — три брата дулись в пикет, собирали в лесу грибы, словом, устроили себе каникулы.
Тем не менее Зуева ни на минуту не покидала мысль о той чертовой пещере. Что, если еще разок попытаться? Натура непознанная — есть натура запечатанная семью печатями. Вальтер отмахнулся от Васиного предложения. Соколов сначала было зажегся, потом отказался: «А, пустое».
На другой день рано поутру, никому ничего не сказав, Зуев оседлал лошадь. Резвый жеребец быстро домчал мальчика к месту вчерашнего осмотра.
Вот и пещера. «Ну, с богом!» — сказал себе. Ощупал карманы — сухари; сунул за пазуху пару свечей.
Поджав живот, заскользил по мокрому, тесному проходу. Вот где худоба пригодилась — лаз был точно скроен по его тонкой фигурке. В одном, наиболее узком горлышке, чуть не застрял. Истончился, вывернулся.
Лаз стал шире. Уже и на ноги можно встать.
Зуев зажег свечу, осторожно провел ладонью по осклизлой стенке. Сверху сыпались студеные капли. От крошечного огонька розово засветились ледяные сосули. Они были самой разной формы и величины. При неровном, пугливом свете сосули,
Зуев пошел вперед. Во впадинах стояла жгуче-холодная вода, набрал полные башмаки.
Пещера представляла собой небольшой круглый зал. В стены вкраплены сияющие камешки, ими же был забросан пол. Мерно и звучно сыпались сверху капли.
— Эге-ге-гей!
Пещера перековала его крик в гулкий отзвук.
Шурша крылышками, летучие мыши сорвались со стен.
— Кыш, кыш, — отмахивался Вася.
Дойдя до противоположной от лаза стены, поднял свечу выше. На него глядела свирепая, сияющая красноватыми буркалами рожа. Спустил огонек — рожа потухла. Надо же, как минералы изукрасили стену!
Зуб на зуб не попадал, вот-вот сам в сосулю превратится. Напихал в карманы камешки.
Вся поездка к пещере заняла меньше двух часов, в экспедиции никто не заметил его отсутствия. Лишь Соколов потягивался на крылечке ото сна.
— А я был в пещере, — сообщил Вася. — Вот бы поглядел!
— Чего я там не видал? — усмехнулся студент. — Врал бы меньше. В пещере он был…
Вася тихонько открыл дверь горницы.
— Можно, Петр Семеныч? — И выпростал из карманов камешки.
— Это что?
— Давеча вы сетовали, что пещеру было бы любопытно исследовать.
Паллас камешкам обрадовался, будто Зуев высыпал на стол горсть золота.
— Селенит, орлец волнистый, алебастр… Дивные камни. Так откуда, говоришь?
— Из той самой карстовой пещеры. Чуть сам в сосульку не обратился… Летучих мышей там — не пересчитать. И холод адский!
— Да, да, — раздумчиво протянул Паллас. — Там должно быть холодно. От алебастра кислые пары исходят, они сильно понижают температуру воздуха.
Поднялся с кровати, снял со стены свой черный, щегольской плащ, накинул на Васины плечи:
— Иди оттаивай!
Лег в постель. Принял микстуру. Что ж, завтра, пожалуй, можно и дальше трогаться.
Осмотрел камешки. Засмеялся: «Вот тебе и младший брат…»
Глава, в которой речь идет про линию Луны, означающую пристрастие к путешествиям, и про неожиданное решение Палласа
По мере приближения к Уралу Паллас пристальнее вглядывался в атлас. Вот ближайший пункт их — Челяба. Городок этот славился горными и рудничными промыслами. Далее — Тобольск, узелок многих торговых путей — с запада, юга, востока.