Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

Нагорный Алексей Петрович

Он вошел в будку телефона-автомата, набрал номер.

— Сергеев, — услышал Коля и растерялся от неожиданности.

— Слушаю вас! — раздраженно крикнул Сергеев, и тогда Коля сказал:

— Степан Петрович, это Кондратьев. Я прошу вас — примите меня!

— Коля! — обрадовался Сергеев. — Как ты? Что? Увидеться бы надо, но извини, голуба, у меня ни секунды! Через двадцать минут уезжаю в Москву, в ЦК!

— Я напротив вас, — соврал Коля. — Я буду через минуту! Степан Петрович, я никогда и ни о чем

не просил, но речь идет о жизни человека!

— Какого человека? — удивился Сергеев.

— Вора Родькина.

— Ты, однако, мастер задавать загадки, — пробурчал Сергеев. — Давай — пулей!

— Есть! — Коля швырнул трубку на рычаг.

Он находился на набережной Невы. До Смольного было минут тридцать самого быстрого ходу. Не успеть. Автобус? Его нужно было ждать. Да и прямо до Смольного отсюда не шел ни один автобус.

Коля выскочил на проезжую часть и поднял руку. Резко взвизгнули тормоза, рядом остановился «газик».

— Слушай, друг, мне срочно нужно в Смольный! — просительно сказал Коля.

— Ишь ты, — добродушно улыбнулся шофер. — На обкомовского работника ты не похож. Зачем тебе?

— К Сергееву мне. Человека надо спасти, гони, друг!

— Человека, — протянул шофер. — Другое дело. Садись!

Ом лихо развернулся и помчал в сторону Смольного.

— Чья машина? — спросил Коля.

Шофер внимательно посмотрел на Колю:

— Я скажу, а ты со страху выпрыгнешь.

— Говори, я не трусливый.

— Управления НКВД машина, — сказал шофер. — Банников моя фамилия.

— Кондратьев, — Коля пожал протянутую руку. — А ты, я смотрю, совестливый. Другой бы не остановился.

— Насчет другого — не знаю, а если человек просит — как не помочь? — улыбнулся Банников. — А ты — замнач УГРО, если не ошибаюсь?

— Откуда знаешь? — удивился Коля.

— В такой организации работаю, должен все знать, — снова улыбнулся Банников. — Вот он, Смольный, приехали.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Коля. — Если когда-нибудь буду нужен — звони. Всегда помогу.

— Не за что. — Банников переключил скорость. — А за предложение — спасибо. Я запомню.

«Газик» уехал. Через минуту Коля уже входил в кабинет Сергеева.

Он не видел Сергеева года три с лишним и поразился резкой перемене во внешнем облике Степана Петровича. Сергеев стал совсем седым. Коротко подстриженная борода тоже стала совсем белой. На лбу и у носа пролегли резкие складки. Глаза смотрели устало и словно немного выцвели.

— Вы же не курили? — удивился Коля.

Сергеев погасил спичку:

— А теперь курю. Рассказывай.

Он слушал, не перебивая. Когда Коля закончил, долго молчал.

— Значит, Родькин врет. Клепает на себя. И Акимов врет. Клепает на Родькина. Зачем?

— Если бы у меня был ответ, — вздохнул Коля.

— Давай подумаем, —

сказал Сергеев. — О том, что Слайковский получил деньги, знал весь завод. Слайковский всю жизнь ходил с завода одним путем — мимо «Каира». Мог кто-нибудь, зная это и имея сведения о деньгах, подстеречь и ограбить Слайковского?

— Я рассуждал так же.

— Тогда чем ты объясняешь присутствие на месте преступления Родькина? — спросил Сергеев: — Случайностью?

— Либо это случайность, которой воспользовались преступники, либо это подстроено.

— Подстроено? — протянул Сергеев. — Без имен и фактов нам никто не поверит, Коля.

— Я еще вот о чем думаю, — сказал Коля. — Соловьев встречался с Седым. Помните Седого?

Сергеев кивнул.

— Это раз, — продолжал Коля. — Седой был замечен около «Каира». Это два. А в «Каире» работает швейцар, к которому прибежал Родькин с ножом в руке.

— А Родькин Седого знает? — спросил Сергеев.

— Говорит, что нет, но объективных данных мы не имеем.

— Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул Сергеев. — То, что Кузьмичев настаивает на передаче дела в прокуратуру, мне понятно. Раз передано — значит, раскрыто и можно рассчитывать на награду. Ты получил «Почетного чекиста»?

— Еще нет, но приказ подписан.

— Ну вот, — обрадовался Сергеев. — А Кузьмичев тоже хочет!

— Я же вижу — он не верит в то, что Родькин убийца! — сказал Коля. — Степан Петрович, поймите вы: Родькин — бывший вор, правильно! Но он, кроме этого, еще и гражданин СССР, елки-палки! Мы обязаны его защитить, как всякого другого!

— Что ты горячишься, — улыбнулся Сергеев. — Я разве спорю? Была бы моя воля — я такого, как Кузьмичев, на пушечный выстрел к органам не подпустил. Но в данном случае к моему мнению не прислушались. Нужны доказательства, Коля. Эмоции ничего не доказывают, даже если мы и правы.

— Я найду эти доказательства!

— Найди, — Сергеев поколебался мгновение и продолжал: — Тебе, моему товарищу и другу, я могу сказать: Кузьмичев — хуже врага! Врага можно рано или поздно изобличить и обезвредить! А Кузьмичев — наш случайный попутчик, Коля. К сожалению, сейчас становится ясно, что их у нас не так уж и мало, как можно было думать. Трудное сейчас время.

— Ничего. — Коля сжал губы. — Придет и другое время, я знаю.

— Придет, — сказал Сергеев. — Мы должны в это верить и должны работать для этого. Задержи дело еще на сутки, я позвоню начальнику управления.

Коля вышел из Смольного и вдруг почувствовал себя смертельно уставшим. Не хотелось ни стоять, ни идти, ни думать. «Лечь бы сейчас посреди улицы, — вяло подумал он. — И пусть подобрала бы „скорая“, в больницу отвезла. А там тишина, покой. Ни тебе Кузьмичева, ни тебе проблем. Отдыхай и пей компот».