Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Шрифт:
— Кто он?
— Виктор Володин. Он не вызывает у нас сомнений.
— А у вас? — вдруг спросил Миронов и посмотрел на Зину. — Вы тоже с ним работаете. Может быть, дружите. Как ваше мнение о нем?
— Обыкновенный парень, — она пожала плечами. — Нормальный.
— А его знакомые, круг интересов? — допытывался Миронов. — Вы, вероятно, в одной комсомольской организации?
— Об этом вам лучше с Эльдаром Эсадзе поговорить, — сказала Зина. — Он наш секретарь, он вам все скажет.
«О ссоре ни слова. Ну это, допустим, понятно, — отметил
— Спасибо, — Миронов и заместитель вышли в коридор.
— А где вы держите платину? — поинтересовался Миронов.
— У нас чистой платины нет. Полуфабрикат. Точнее, технический порошок. Чтобы его превратить в слиток или в лист, нужен целый завод.
— Тем не менее замки в хранилище надежные? — улыбнулся Миронов.
— Не магнитные, конечно, но вполне надежные. Кстати, познакомьтесь, пожалуйста.
К ним подошел красивый парень с щегольскими, аккуратно подстриженными усиками. На нем был модный костюм и тщательно выглаженный белый халат нараспашку.
— Эсадзе, — представился он. — Вы из министерства?
— Я знакомлюсь с системой охраны и выдачи драгметаллов. Сейчас у вас хранится очень крупная партия золота.
— Заказ СЭВ, — сказал Эсадзе. — Коллектив гордится оказанным доверием. Я уверен, что мы это доверие оправдаем.
«Заученно говорит, — подумал Миронов. — Фразы круглые, готовые, из газеты. Привык давать интервью, заметно оброс жирком».
— Конечно, — кивнул Миронов. — У вас в платиновой кладовой все в порядке?
— Все, — удивленно протянул Эсадзе. — А что?
— Ваше мнение об Ананьевой и Володине? Они, кажется, комсомольцы?
— Ананьева — грамотная, интеллектуальная девушка. — Эсадзе заметно покраснел. — Активная комсомолка. Будем ее выдвигать. — Он посмотрел на заместителя и продолжал уже жестче, с едва ощутимой неприязнью: — А Володин… Вы его джинсы видели?
— Нет.
— Экстра-класс, — насмешливо улыбнулся Эсадзе. — Сто рублей пара. Продают дамы в туалете, это, знаете, в подвале, Столешников, пять.
— Так… Но, вероятно, он сам не мог там купить?
— Вот и я говорю: какие связи надо иметь… — притворно вздохнул Эсадзе.
«Неприязнь к Володину так и прет, — отметил Миронов. — Почему? Влюблен в Зину? Или искренне презирает тех, кто якшается со спекулянтами? Подумаем… А все же факт сам по себе имеет определенное значение. Володин связан с ценностями. Если учитывать случай с джинсами, кристальной честностью не блещет. Это уже попахивает. А вот насчет нападения на Володина в момент перевозки золота — все оказалось чистым вымыслом. Никто не напал. Значит, будут действовать иначе. Как?»
…Миронов выехал из ворот завода и сразу же увидел Пашутина. Тот стоял на краю тротуара и умоляюще махал рукой.
— Что вам? — Миронов притормозил.
— Поговорить надо. — Пашутин опасливо оглянулся. — Быстрей решай, начальник, не могу я здесь маячить.
— Садись. — Через мгновение «Волга» влилась в поток
— Я за вами по всему заводу ходил. Вы из нашего министерства, так я понял? По охране ценностей?
— Допустим, — помедлив, ответил Миронов. — Неплохо вы за мной ходили. Я не заметил.
— Опыт, — вздохнул Пашутин. — Война, то-сё, пятое-десятое… Не о том речь, товарищ начальник. Пашутин моя фамилия. Работаю в третьем цехе, на разных, как говорится, работах. Образования особого нет. — Он виновато улыбнулся. — А почему к вам? Боязно в милицию. Судимый я. Думаю, пойду, а они знаете какие? Судимому веры нет. Я, товарищ начальник, вам все изложу, а уж вы, если надобность будет, сами решите.
— Слушаю вас, — Миронов свернул на тихую улочку, поехал медленнее.
— Значит, так, — Пашутин вздохнул, словно собирался с силами. — Месяца два назад, я точно не вспомню, уж извините, шофер Бородаев сдружился с экспедитором Володиным. Ну, выпивали, само собой, шмотки он Володину кое-какие доставал, а попутно Володин и выболтал, что, мол, золотишко на завод другой раз по пять-шесть кило привозит, ну и вроде бы в шутку заявляет: в особой, мол, кладовой Зинка Ананьева командует, а я с ней — «шуры-муры», и поэтому чего я захочу, то она и сделает. В общем, дал понять: есть шанс.
— И что же Бородаев?
— О-о-о, — протянул Пашутин с уважением. — Этот — битый-перебитый. Сидел сколько раз — не сосчитать. Да, видать, умело скрыл, раз его на завод взяли. А может, и фамилию переменил, не знаю. Я вот ни от кого ничего не скрывал. Где надо, обо мне всё знают. В общем, взял Бородаев Володина за зебры. Как? Не знаю, а взял. Договорились они к этому золоту подобраться через Зинку. Ну и меня соблазнили.
— Чем?
— Шутите? — обиделся Пашутин. — Доллары или там фунты — в помойку летят. Одно золото в цене повышается.
— А сбыть кому?
— Он знает кому, намекал.
— Ладно, — Миронов притормозил, в упор посмотрел на Пашутина. — Почему вы решили об этом рассказать?
— Так перспективы нету, — вздохнул Пашутин. — Золото они могут и не взять. Зинка — орех крепкий. На фиг мне тогда их контора. А и возьмут — так в первую очередь мою голову милиции подставят, отдадут на расправу, а сами смоются. Я Бородаева понял.
— Запишите мой телефон, — сказал Миронов. — Если что, звоните. Понадобитесь — я вас найду. Всего доброго, Спасибо.
— Не на чем. Мой гражданский долг.
Николай Федорович прошелся по кабинету, сел к столу. С утра болела спина. Нина утверждала, что это самый настоящий радикулит. Николай Федорович незаметно потер поясницу, сказал, обращаясь к Миронову:
— Факт примечательный. Как ты считаешь, Пашутин на самом деле принимает тебя за работника министерства?
— Думаю, да. Во всяком случае, мне так показалось.
— Что он рассказал о «Санько»?
— Ничего. — Миронов удивленно посмотрел на Николая Федоровича. — В самом деле, а почему не рассказал? Странно…