Повести и рассказы
Шрифт:
От удара может дать трещину корпус, часть воздуха выйдет, и люди окажутся в тесном воздушном пузыре, под самой крышей...
К утру ветер переменился и сбил волну. Ливень прекратился. В воздухе повисла мелкая морось.
Мы вышли из палатки. Поток, бушевавший за лагерем ночью, иссяк. Угасли белые гребни в бухте. Тяжёлая, идущая против ветра зыбь лениво катила на берег ровные жёлтые валы. От глины и песка, принесённых с гор, вода в бухте стала непрозрачной.
Буёк с флажком, который стоял над домом,
– Если бы их сорвало с якоря, дом был бы уже на берегу, - сказал Немцев.
– Не каркай!
Павлов сказал это и стал раздеваться. Он натянул на себя гидрокостюм и нацепил баллоны.
– Я тоже, - сказал Игнатьев.
Ступая пятками вперёд, они вошли в воду. Первая же волна отбросила их назад.
Отдуваясь и отплёвываясь, они встали, проверили автоматы дыхания - не попал ли песок?
– и пошли снова. Их опять опрокинуло.
– Надо не так, - сказал Марлен.
– Сейчас вдоль берега идёт отбойное течение. Надо найти место, где оно поворачивает в море.
Он набрал кучу палок и стал бросать их в воду.
– Вроде бы тут!
– сказал он: палки плыли от берега.
Павлов и Игнатьев, работая изо всех сил ластами, ушли под воду.
Мы уселись на мокрый песок и стали ждать.
Дождь сеял, как из сита. Сквозь его пелену казались призрачными громады входных мысов. Окружающие бухту горы исчезли в серой мгле. Наши плечи медленно, капля за каплей, покрывались плёнкой воды.
Прошло полчаса.
– Вижу!
– закричал Немцев.
Он вскочил и показал рукой на середину бухты.
Там, то скрываясь, то выходя на гребень волны, маячила чёрная точка. Рядом с ней появилась вторая.
– Плывут! Оба плывут!
Точки росли. Наконец среди жёлтых гребней заблестели костюмы и баллоны.
Люди, видно, выбились из сил и не стали искать место, где им лучше выходить. Они плыли прямо на нас.
Огромная волна выросла над их головами, поднялась, понесла их, опрокинула. Пена и песок покрыли тела, уходящая вода потащила обратно.
Несколько человек без команды бросились в воду. До одного аквалангиста удалось добраться. Его ухватили за руки. Следующая волна поднесла второго.
Их вытащили на берег, сняли маски и баллоны.
Павлов и Игнатьев лежали на песке, тяжело дыша. Потом нехотя сели.
– Ну как там? Что в доме?
– спросил Марлен.
Мы настороженно ждали.
Павлов поскрёб подбородок.
– Пьют растворимый кофе, вот что.
Он выплюнул изо рта песок.
– Кейфуют. Их даже не качнуло. Всё-таки двадцать пять метров! А вот видимость под водой - ноль. Муть с берега идёт - кругом облака.
– Сейчас они выпустят аварийный буёк с антенной, - сказал Игнатьев.
Он сказал это и замолчал. На жёлтой взгорбленной поверхности бухты уже плясал красный буёк. Он
Со стороны палаток что-то кричал дежурный. Он стоял около палатки No 1 и махал руками.
– Что там случилось?
– спросил Павлов.
– Он кричит, что есть связь, - сказал Немцев.
ГОВОРЮ С КИНОШНИКОМ
На следующий день погода наладилась. Я ходил между палатками и прощался с водолазами.
Около первой палатки я встретил Киношника.
– До свидания!
– сказал я.
– Уезжаю.
Он мне очень обрадовался. Выглядел он неважно и был весь какой-то помятый.
– Очень жаль, - сказал он.
– Всё-таки ещё один человек искусства. Мы так с вами и не поговорили. Как ваши дела?
– Так себе. Не рисовалось.
– И у меня хоть плачь. Я не могу уехать отсюда, не сняв какой-нибудь сюжет. Придётся снять о недостатках. Должны тут быть какие-нибудь недостатки?
– Почему должны?
Я разозлился и не попрощавшись ушёл.
ПРОЩАЮСЬ С МАРЛЕНОМ
С Марленом мы говорили долго.
– Понимаешь, - сказал он, - звуки животных под водой - это, очевидно, то, к чему я шёл всю жизнь. Всё остальное, оказывается, было только подготовкой. Разведкой. Ты в разведку ходил?
– Нет.
– Так вот, когда идёшь в разведку, всегда знаешь, зачем идёшь. Сказано: засечь огневые точки. За ними и охотишься. Или: взять "языка". А в науке, чтобы найти дело, которому стоит посвятить всю жизнь, нужно всё время искать. Что я за эти годы не изучил! И стаями рыб занимался, и органами чувств... И вот оно: новое, интересное, настоящее моё дело!
– Счастливый ты!
Марлен промолчал.
– После обеда двину.
– Пешком через горы не хочешь?
– Поеду на мотоцикле до Симферополя, - сказал я.
– Хотел было заехать в Севастополь - не получается. Нет времени.
– Знаешь, - сказал Марлен, - когда я был в Севастополе, я пошёл на Биологическую станцию, гляжу: у причала шхуна... "Тригла"! Представляешь, она. Списывают. Новый получили катер: мотор двести лошадиных сил, пять кают. Даже радиолокатор есть. В тумане будет ходить, как днём. Кончился век нашей шхуны.
– Она не была шхуной, - сказал я.
– Мне пришлось как-то смотреть справочник. У шхуны должно быть не менее двух мачт. Это просто моторный бот.
– Какая разница... Это наша "Тригла".
Марлен помог мне собрать вещи.
После обеда около палатки затарахтел мотоцикл.
С заднего сиденья слез Павлов.
– Как вы на нём ездите?
– сказал он.
– Ногами за землю цепляешь. На грузовике надо ездить.
Я навьючил на себя рюкзак. Пачку листов с рисунками положил на грудь под рубашку.