Повести в Белых Халатах
Шрифт:
– А что, доктора, не зависнуть ли нам где-нибудь в кафешке? – предложил Сиротин.
– Как в старые добрые времена после занятий, – кивнул, соглашаясь, Карасёв.
– Ну, если как в старые времена, тогда в «Обжорку», – выступил с предложением Тёткин.
Все сразу оживились и, договорившись о встрече через пять минут, рассыпались по парковке в поисках своих автомобилей. Так как приехала я на конференцию позже других, машина моя запаркована была у самого выхода, и, пока я туда добралась, мимо, подбадривая весёлыми гудками, пронеслись все мои одногруппники и однокурсники.
Захар
– Девушка, разрешите познакомиться?
Я обернулась, улыбаясь, и махнула рукой:
– Проезжайте, мужчина, не задерживайте движение.
– Давай, довезу до машины, – предложил Малаков, продолжая медленно следовать за мной.
– Да я дошла уже, – ответила я и указала на свою крошку, зажатую между парой «Газелей».
– Ну ладно, увидимся, – ответил Захар и выехал за больничные ворота.
Я с трудом протиснулась в дверь и, оглянувшись, поняла, что выехать мне удастся, только пропустив череду автомобилей, растянувшуюся на километр. На моё счастье, в одной из ближайших машин я заметила Кунцеву. Она сидела на пассажирском месте и махала мне рукой. Людмила Борисовна что-то сказала водителю, и тот, приостановившись и посигналив фарами, дал мне возможность выехать. Счастливая, я тоже замахала рукой, поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы убедиться: Кунцева и шофёр заметили проявление моей благодарности.
Когда я добралась до места сбора, все уже расселись за сдвинутыми столами и, как обычно, говорили одновременно, перебивая друг друга. Для меня оставили стул между Захаром и Марком. Увидев меня, Тёткин начал жестикулировать руками, как регулировщик движения, и, как только я примостилась рядом с ним, сообщил:
– Мы с Захаром тебе уже всё заказали.
Я кивнула и прислушалась к оживлённой беседе. Обсуждались новости, услышанные на конференции. Причём каждый считал, что доклад по его специальности был самым интересным. Тёткин, толкая в бок расположившегося по другую сторону от него Сиротина, пытался объяснить важность сахароснижающих препаратов, а тот, в свою очередь, старался докричаться до Карасёва, сидящего за противоположным концом стола. Захар и Мухин обсуждали новости из мира анестезиологии, а я оглядывалась вокруг, надеясь понять, которая из официанток направляется к нам, но пока все они проходили мимо.
Наконец начали приносить тарелки и на наш стол. Захар и Тёткин дружно захрустели салатом, все остальные тоже принялись жевать, не переставая при этом говорить и жестикулировать, и я, дёрнув Тёткина за рукав, спросила:
– Марк, а что мне?
Тёткин кивнул, дожевал и ответил:
– Ты салат бери у меня или у Захара, мы не стали тебе отдельный заказывать: ты же не ешь, а клюёшь.
Я чуть воздухом не подавилась от такого заявления!
– Ага, значит, я сижу такая между вами и буду из разных тарелок таскать? От возмущения у меня не хватило слов передать, что я о них обоих думаю.
– И кто придумал так заказать? – спросила я.
– Захар, – ответил Тёткин.
Я взяла свои приборы и, придвинув к себе тарелку Захара, стала с аппетитом её опустошать. Малаков захлопал глазами, наблюдая, как мы с Тёткиным дружно жуём, подождал, пока тарелка Марка наполовину опустеет, потянулся через меня
Марк, в это время споривший с Карасёвым, пропустил момент перестановки блюд и ткнул вилкой в стол.
– Ух, чёрт, – заметив, что тарелка перекочевала к Малакову, Марк грустно вздохнул и снова переключился на вопрос лечения диабета.
Начали приносить горячее.
– Малаков, кто горячее мне заказывал?
– Тёткин, – коротко переложил с себя ответственность Захар, продолжая жевать.
– Марк, что ты мне заказал на горячее?
– А ты что, и горячее будешь есть? – искренне удивился Тёткин.
Мне стало так весело, что я, не удержавшись, рассмеялась.
– Ребята, а я вот вспомнила, – стараясь всех перекричать и привлечь к себе внимание, замахала я руками, – ведь Тёткин всегда всё у меня с тарелки таскал! Я даже старалась не садиться с ним рядом! Вы помните?
– Так не только с твоей, – подтвердил Сиротин. – Он потому из всех нас самый солидный вырос.
Я тем временем взяла блюдо, которое, по-видимому, предназначалось нам с Марком на двоих, и начала демонстративно уписывать горячее за обе щеки. Марк даже перестал говорить и только грустно наблюдал за мной. Съев ровно половину, я передвинула тарелку к Тёткину и сказала:
– Ешь, друг!
Марк, нисколько не смутившись, тут же принялся за еду и возобновил свой диалог с Карасёвым.
– Сладкого, я так понимаю, ожидать не приходится? – спросила я Захара.
– На сладкое у тебя я, – тихо, но уверенным тоном ответил он, словно не сомневаясь в моём согласии.
На вечер у нас с сыном были куплены билеты в театр, и при всём моём уважении к сумасшедшему графику Малакова театром, особенно в Димкиной компании, жертвовать я не собиралась.
– Значит, останусь сегодня без десерта, – вздохнула я.
Захар посмотрел на меня вопросительно.
– Сегодняшний вечер у меня расписан по минутам, – безапелляционно заявила я. – Можем увидеться только после полуночи.
Захар потёр переносицу и улыбнулся:
– А я размечтался…
Сердце вдруг на минуту замерло и снова забилось в обычном ритме. «Что это, – подумала я, – обида на себя, что не предусмотрела и не смогу его увидеть, или на него, что он уверен, будто у меня не может быть ничего важнее встречи с ним?»
В это время Марк пребольно толкнул меня в бок.
– Нинка, друг, – он улыбался во весь рот, – пироженку тебе оставил!
Я протянула руки, обхватила его за шею, чмокнула в щёку и сказала:
– Хороший ты мой! Не зря я тебе по молодости все свои пироженки скармливала: и фигуру сберегла, и друга на всю жизнь заимела!
Глава 10
Врачебные дети
Тяжёлый день, хоть и не понедельник, был в разгаре. Все как-то враз проголодались и потянулись на запах кофе к ординаторской. К моменту, когда я зашла, кофейник уже был пуст, и мне пришлось кофеварить снова. Сиротин, увидев меня, воскликнул:
– Нинуля! Рассказываю коллегам, что за последнюю неделю получил от тебя два интересных случая с великолепной диагностикой: оба предварительных диагноза подтверждаются результатами биопсии – и твоя невринома, и твоя гломусная опухоль.