Повести в Белых Халатах
Шрифт:
– Ты? – удивлённо спросила я.
Он молча кивнул, и я заметила, что он пьян.
– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?
Малаков ничего не ответил, шагнул через порог и, отодвинув меня от двери, захлопнул её.
– Я ушёл из дома, – медленно, словно по слогам произнёс он.
– Ты ушёл из дома, – повторила я, не понимая, о чём он говорит.
– Она сказала, что ей надоело видеть, как я смотрю на тебя глазами побитой собаки…
– Подожди минутку, – перебила его я. – Ты вообще о ком говоришь?
– Она сказала, что успехами твоего сына я интересуюсь
Мне наконец стало ясно, о ком идёт речь, и я, схватив Малакова за рукав, потянула его в кухню.
– Когда ты успел так напиться? – спросила я. – Сколько сейчас времени?
Часы на кухне показывали четыре утра.
– Я вызову тебе такси, – сказала я.
– Я хочу спать, – заявил Захар и сделал попытку подняться.
Я прижала его плечи к стене и, глядя в глаза, спокойно произнесла:
– Ты в состоянии понять, что происходит?
Малаков кивнул.
– Если думаешь, что меня обрадует твоё решение, принятое после пьяного скандала с женой, ты ошибаешься. Сейчас я вызову такси, и ты поедешь домой.
– Нет, – Захар упрямо мотал головой, и меня это ничуть не забавляло.
– Я не собираюсь с тобой спорить, – серьёзно проговорила я. – Мне не нравится твоя идея явиться сюда в таком виде.
Малаков молчал.
Сколько раз я пыталась представить момент, когда он наконец придёт ко мне, но нарисовать чёткую картинку не получалось никогда. Лужина, как профессиональный психолог, уверяла: потому этого и не происходит, что нет чёткого понимания, как и что я хочу.
Но меньше всего я хотела, чтобы это случилось таким образом! Было ясно как день, что, протрезвев, Захар будет ненавидеть себя и сердиться на меня за то, что я воспользовалась моментом и приняла это непродуманное решение. На трезвую голову он никогда так не поступал и не поступит – я слишком хорошо его знала!
Глядя на его уставшее лицо, я вдруг поняла: вовсе не любовь ко мне привела его сюда! Это обида на жену, ради которой он жертвует всем, ради которой он живёт и работает, ради неё и девочек он отказывает себе в нормальном отдыхе, возможности расслабиться и наслаждаться жизнью. Я словно увидела всё со стороны, и стало предельно ясно, что для него наши отношения лишь попытка вырваться из рутины, глотнуть свежего воздуха, разнообразить череду бесконечных забот и проблем. Может быть, это также способ показать жене, что он достоин большего, что он хочет любви, заботы, благодарности за всё, что он для них, для Неё делает! Это вовсе не те чувства, которые испытываю к нему я! Это не любовь, точнее, любовь не ко мне!
От неожиданного прозрения на лбу у меня выступил холодный пот, словно после долгой лихорадки наступил наконец кризис, ведущий к выздоровлению.
– Ты поедешь домой, – твёрдым, не допускающим возражений голосом сообщила я, и по тому, как прозвучали мои слова, Захар понял: я не поменяю своего решения.
Я вызвала такси. Следующие пять минут мы просто сидели молча, словно посторонние люди, и эти минуты показались мне часами…
Закрыв за Захаром дверь, я вернулась на кухню, выключила свет и даже не подошла к окну убедиться, что он уехал. Сон пропал.
Утром, едва вынырнув из тяжёлого сна, я решила, что в клинику не пойду. Состояние это не новое и известное наверняка каждому. Даже когда мы любим свою работу, звонок будильника нередко наталкивает на мысль, что от любви до ненависти всего один шаг. Самое сложное – проснуться и оторваться от подушки. С целью позитивной стимуляции процесса пробуждения я специально не держу дома ни кофе, ни кофеварки. Таким образом, едва открыв глаза, я начинаю торопиться в клинику, потому что именно там меня ждёт первая чашечка любимого напитка. Но сегодня мне не хотелось встречаться с Захаром.
Я стараюсь не злоупотреблять больничными, но в этот раз набрала номер Рудика и сказала, что заболела.
Новиков, конечно, не обрадовался моему сообщению, но заверил, что переживёт и ждёт меня завтра. Уже окончательно проснувшись, я из принципа валялась в постели ещё пару часов. Наконец, соскучившись по человеческому общению, потянулась к телефону и набрала номер сына.
– Димка, я заболела, – без предисловий начала я давить на жалость.
– Чем?
– Пока не решила.
– И как ты себя чувствуешь?
– Я себя чувствую, но плохо. Голова болит.
– Ну, это тебе череп жмёт, потому что ты такая умная.
Я не выдержала и рассмеялась. Дима умел вытащить меня из любой эмоциональной ямы и вернуть к позитиву.
– Никак не могу проснуться, – предприняла я вторую попытку разжалобить сына.
– Ну, ты же знаешь, что ничего так не пробуждает, как чашечка свежесваренного кофе с сахаром, выплеснутая на живот.
– У меня же нет дома кофе, – сквозь смех напомнила я, продолжая сетовать на жизнь. – Весь на работе.
– Значит, доедь до меня, – предложил сын, живший на другом конце города.
– И ты с удовольствием плеснёшь мне кофе на живот?
Димка рассмеялся.
– Как твоя учёба? – поинтересовалась я.
– Отлично, завтра последний экзамен, – ответил будущий реаниматолог.
– Ну, давай, готовься, – выдала я родительское напутствие и, звонко чмокнув трубку, нажала «отбой».
Я старалась не думать о ночном визите Захара и о нём вообще. Ничего не хотелось делать, хотя дел дома всегда невпроворот. Но как-то с хозяйственными мелочами проще разбираться понемногу вечерком после работы. Тратить же на них целый свободный день кажется мне кощунством. Звякнул телефон, сообщая, что пришло очередное послание от Малакова.
– О’кей, – ответила я телефону и, не прочитав сообщение, прошлёпала босыми ногами на кухню.
В холодильнике одиноко красовался кусок пиццы трёхдневной давности и просроченный йогурт. Я заглянула в морозилку и, увидев замороженную утку, решила извлечь её на свет божий с намерением запечь на вечер. Утка успешно перекочевала из морозилки на стол, но проблема с завтраком от этого не решилась. Зазвонил телефон. На экране высветилось: «Ирка-книжка».
– Привет, – ответила я.
– Ты чего заболела?