Повести

Быков Василий Владимирович

Рыбак не понял: кого он имеет в виду? Старосту? Но как же тогда? Видно, он здесь что-то напутал...

Однако размышлять было некогда, Портнов стремительно продолжал допрос:

– Где отряд?

– В лесу.

Тут уж он ответил без малейшей задержки и прямо и безгрешно посмотрел в холодно-настороженные

глаза следователя - пусть уверится в его абсолютной правдивости.

– В Борковском?

– Ну.

(Дураки они, что ли, сидеть в Борковском лесу, который

хотя и большой, но после взрыва моста на

Ислянке обложен с четырех сторон. Хватит того, что там осталась группа этого Дубового, остатки же их

отряда перебрались за шестнадцать километров, на Горелое болото.)

203

– Сколько человек в отряде?

– Тридцать.

– Врешь! У нас есть сведения, что больше.

Рыбак снисходительно улыбнулся. Он почувствовал надобность продемонстрировать легкое

пренебрежение к неосведомленности следователя.

– Было больше. А сейчас тридцать. Знаете, бои, потери...

Следователь впервые за время допроса довольно поерзал в кресле:

– Что, пощипали наши ребята? То-то же! Скоро пух-перо полетит от всех вас.

Рыбак промолчал. Его настроение заметно тронулось в гору; кажись, от Сотникова они немного

узнали, значит, можно насказать сказок - пусть проверяют. Опять же было похоже на то, что следователь

вроде начал добреть в своем отношении к нему, и Рыбак подумал, что это его отношение надобно как-то

укрепить, чтобы, может, еще и воспользоваться им.

– Так!
– Следователь откинулся в кресле.
– А теперь ты мне скажи, кто из вас двоих стрелял ночью?

Наши видели, один побежал, а другой начал стрелять. Ты?

– Нет, не я, - сказал Рыбак не слишком, однако, решительно.

Тут уже ему просто неловко было оправдываться и тем самым перекладывать вину на Сотникова. Но

что же - брать ее на себя?

– Значит, тот? Так?

Этот вопрос был оставлен им без ответа - Рыбак только подумал: «Чтоб ты издох, сволочь!» Так хитро

ловит! Да и на самом деле, что он мог ответить ему?

Впрочем, Портнов не очень и настаивал.

– Так, так, понятно. Как его фамилия?

– Кого?

– Напарника.

Фамилия! Зачем бы она стала ему нужна, эта фамилия? Но если Сотников не назвал себя, то, видно,

не следует называть его и ему. Наверно, надо было как-либо соврать, да Рыбак не сразу сообразил как.

– Не знаю, - наконец сказал он.
– Я недавно в этом отряде...

– Не знаешь?
– с легким упреком переспросил Портнов.
– А староста этот, говоришь, Сыч? Так он у вас

значится?

Рыбак напряг память - кажется, он даже и не слышал фамилии старосты или его клички.

–

Я не знаю. Слышал, в деревне его зовут Петр.

– Ах, Петр.

Ему показалось, что Портнов этот какой-то путаник, но тотчас он сообразил: следователь хочет

запутать его.

– Так, так. Значит, родом откуда? Из Могилева?

– Из-под Гомеля, - терпеливо поправил Рыбак.
– Речицкий район.

– Фамилия?

– Чья?

– Твоя.

– Рыбак.

– Где остальная банда?

– На... В Борковском лесу.

– Сколько до него километров?

– Отсюда?

– Откуда же?

– Не знаю точно. Километров восемнадцать будет.

– Правильно. Будет. Какие деревни рядом?

– Деревни? Дегтярня, Ульяновка. Ну и эта, как ее... Драгуны.

Портнов заглянул в лежащую перед ним бумажку.

– А какие у вас связи с этой... Окунь Авгиньей?

– Дёмчихой? Ей-богу, никаких. Просто зашли перепрятаться, ну и поесть. А тут ваши ребята...

– А ребята и нагрянули! Молодцы ребята! Так, говоришь, никаких?

– Точно никаких. Авгинья тут ни при чем.

Следователь бодро вскочил из-за стола, локтями поддернул сползавшие в поясе бриджи.

– Не виновата? А вас принимала? На чердаке прятала? Что, думаешь, не знала, кого прятала?

Отлично знала! Покрывала, значит. А по законам военного времени что за это полагается?

Рыбак уже знал, что за это полагается по законам военного времени, и подумал, что, пожалуй,

придется отказаться от непосильного теперь намерения выгородить Дёмчиху. Было очевидно, что на

каждую такую попытку следователь будет реагировать, как бык на красный лоскут, и он решил не

дразнить. До Дёмчихи ли тут, когда неизвестно, как выкарабкаться самому.

– Так, хорошо!
– Следователь подошел к окну и бодро повернулся на каблуках; руки его были засунуты

в карманы брюк, пиджак на груди широко распахнулся.
– Мы еще поговорим. А вообще должен признать:

парень ты с головой. Возможно, мы сохраним тебе жизнь. Что, не веришь?
– Следователь иронически

ухмыльнулся. - Мы можем. Это Советы ничего не могли. А мы можем казнить, а можем и миловать.

Смотря кого. Понял?

204

Он почти вплотную приблизился к Рыбаку, и тот, почувствовав, что допрос на том, наверно, кончается,

почтительно поднялся со стула. Следователь был ему по плечо, и Рыбак подумал, что с легкостью

придушил бы этого маломерка. Но, подумав так, он почти испугался своей такой нелепой тут мысли и с

деланной преданностью взглянул в живые, с начальственным холодком глаза полицейского.