Повестка в монастырь
Шрифт:
Антоний молчал. Он опустил голову, ожидая вероятного разноса, и перебирал в голове, где и когда он мог провиниться.
– Тебя вызывает старец Илия, – наконец сказал игумен и пристально посмотрел на Антония.
– Старец Илия? – Удивился тот. – Он разве здесь был?
Слова игумена вызвали удивление. Старец жил в отдаленном скиту, никуда не выходил, с людьми не общался. Раз в неделю ему отправляли пропитание в виде сухарей и небольшого количества овощей. При этом исключался всякий контакт. Послушник оставлял пищу возле двери и уходил. В следующий раз он только забирал
Во всяком случае, лично Антония старец не знал, да и сам Антоний его никогда не видел. Разве что несколько раз относил ему пропитание.
– Нет, он здесь не был, – покачал головой игумен. – Он… – настоятель с трудом подбирал слова, – просто явился ко мне. И сказал, чтобы ты пришел сегодня к нему.
Антоний оторопело отшатнулся.
– Я?.. К нему? Сам старец так сказал?
Игумен кивнул.
Антоний пожал плечами:
– Хорошо, как скажете. И когда отправляться?
– Прямо сейчас. Не жди трапезы. Прямо сейчас и отправляйся.
Антоний наклонил голову.
– Благословите, отче!
Игумен размашисто его перекрестил.
Дорога до скинии старца была неблизкой. Она петляла между холмами, пока не упиралась в почти вертикальную скалу, уходящую высоко вверх. Дальше следовало подниматься по узкой, едва заметной тропке, ежеминутно рискуя сорваться и переломать все кости. Хватаясь за кусты и низкие деревца, Антоний, наконец, добрался до жилища старца.
В замешательстве остановился у входа. Просто постучать, прочитав при этом полагающуюся молитву? Подождать, когда старец выйдет сам? Покашлять, наконец, обозначая свое присутствие? И сколько так ждать?..
Старец вышел сам. Дверь скинии широко распахнулась и в темноте кельи показалась худая фигура.
Антоний наклонился почти до земли.
Старец вышел из кельи, внимательно посмотрел на монаха.
– Благословите, авва!
В сложенные ладони для благословления старец вложил свою руку и перекрестил наклоненную голову.
Рука старца оказалась теплой и мягкой.
– Заходи! – Сказал он. – Что стоять?
Голос звучал немного слабо, но по-доброму.
Антоний поднял голову. Отец Илия находился уже в преклонном возрасте. Глубокие морщины избороздили лицо, которое было несколько бледным и почти не тронутое солнцем. Видимо он редко выходил из кельи. Тело худое, а руки тонкие, как у ребенка. Одет в поношенную, видимо, много раз латанную одежду. Но от всего внешнего вида внимание сразу отвлекали глаза. Они были детской чистоты и пристальные.
Старец махнул рукой, приглашая следовать за собой.
Когда глаза привыкли к полумраку кельи, Антоний стал озираться, рассматривая скудную обстановку.
Оказалось, что рассматривать было нечего. Простая деревянная лавка вместо кровати, пустой стол с небольшим количеством посуды, табурет, у входа какой-то хозяйственный инвентарь,
– Выпей воды с дороги, – предложил старец. – Долго шел-то.
Он налил из кувшина в глиняную плошку холодной чистой воды.
– Спасибо, отче! – Поблагодарил Антоний. Вода была очень даже кстати в этот жаркий день.
– Поешь? – Старец вытащил из широких карманов несколько сухариков. – Подкрепи силы. Сегодня они тебе понадобятся.
Подождав, пока Антоний съест, старец сказал:
– Ну, а теперь рассказывай.
– Что? – Не понял Антоний.
– То, что с тобой произошло вчера.
Антоний поперхнулся.
– А откуда вы знаете… Я же еще никому…
Старец слегка улыбнулся.
–Да уж знаю. Такое трудно скрыть. Хочу услышать теперь от тебя.
Антоний рассказал вкратце, что с ним произошло.
– И это все? – Старец пристально смотрел на него своими чистыми глазами.
Антоний повторил свой рассказ, но уже более подробно.
Старец Илия покачал головой.
– Ты не все рассказал.
Антоний недоуменно пожал плечами.
– Больше мне нечего добавить.
– Хорошо, а кому ты грозил?..
– А.. – покраснел Антоний. – Да, действительно… Я был так воодушевлен победой…
Старец тяжело вздохнул и задумался, подбирая слова.
– А тебе в голову не приходило: кто ты такой, чтобы вызывать такие силы на поединок? Да и победу одержал не ты, а Матерь Божья. Хорошо хоть догадался ее попросить! Ишь, гордец! Какой я великий!.. Своим поступком ты встал на одну сторону с врагом, хоть и назвал его врагом. Думаешь, грех победить грехом? Душа твоя и так было больна, а сейчас она повредилась еще больше.
Антоний опустил голову.
– Да, отче, согласен! Неприятно мне что-то после всего этого. Словно болит внутри…
Старец вздохнул.
– Вот! Одним неразумным поступком ты перечеркнул все, что нарабатывал долгие годы. Изгонять бесов могут только святые, в которых нет ни капли тщеславия или гордыни. А уж связываться со всей тьмой сразу…
– Так что же мне делать? – В отчаянии вскричал Антоний.
– Молиться. – Без раздумий сказал старец. – А что еще остается? Молитва – единственное оружие монаха. Как, впрочем, и любого человека. И смирение. Понимание того, что ничего ты не можешь. А он, – старец показал пальцем вверх, – может все.
– Спасибо, отче, – Антоний вскочил и начал кланяться. – Я прямо сегодня и начну!
Старец улыбнулся.
– Садись! Не сегодня, а прямо сейчас. И не начну, а начнем. У одного тебя силенок еще маловато.
– Да, да, конечно, – закивал головой Антоний. – Я готов.
– Вот и хорошо! Только ни на что не обращай внимания. Полностью все выбрось из головы. Только молитва!
Старец поднялся, открыл дверь кельи. Посмотрел долгим взглядом наружу. День подходил к концу. Солнце подсвечивало вершины сопок, с моря тянуло вечерней прохладой. Приближалась ночь. Здесь, как и во всех южных широтах, она наступала сразу, неожиданно падая на притихшую землю.