Поводок для пилигрима

Федорцов Игорь Владимирович

Воспоминание о мыльне и райском изобилии воды, отзывается болью в пересохшем горле. Отстегиваю фляжку и выцеживаю маленький-маленький глоток. Вода не пьется, размазывается последней каплей по языку и небу.

На что вас купили? уже я выпытываю у Ла Брена. Помнится, вы категорически отказывались ехать в земли ашвинов под каким-либо предлогом и за любые суммы.

Грешен, судя по голосу посыпать голову пеплом Ла Брен не собирался.

Мертвые вопиют? в воздухе черчу рукой крест. Дескать, сколько я зарезал,

сколько перерезал, сколько душ невинных погубил*.

И это… и остальное. Понемножку набралось.

Сомневаюсь, что посулы отпущения грехов вызвали пламенный порыв искупления.

Обижаете. Лично пфальцграф Лисси пообещал мне марку** в пожизненный лен.

Поближе к Каргу? Будете соседом Форэ? Вы к нему, он к вам.

Ла Брен покачал головой. От такого соседства путного не получится.

У самого Разлома. Что бы значит и носа не высовывал.

Далековато, посочувствовал я таскару.

Ссылка, посмеялся Ла Брен над своей будущностью.

И вы согласились?

Когда чернильницу с пером подает человек в красном балахоне**, а вместо стола не просохшая от крови упрямцев чурка, трудно проявлять несговорчивость.

И не разумно.

И не разумно.

За сопками что? подключается к разговору Иефф, сделавшему инспекционную ходку в хвост колонны и обратно. На жриц пялился инспектор хренов!

Вода, отвечаю я односложно.

Одного слова достаточно ободрится людей.

Маяться, да маяться, сокрушается Ла Брен не скорой встречи с изобилием Аш-два-О.

Я кликнул Тима, бывшего из Волчат ближе всех.

Встань-ка в седло, посмотри Усы.

На что похоже? спрашивает тот, балансируя в такт лошадиному шагу.

На усы и похоже. Под носом у скалы-монаха.

Там начинаются! сообразил Тим, указав рукой вправо от скалы.

Самый он и есть, путь, подтвердил я курс езды. О чем и говорил.

Разговор стихает. Слышно лишь недовольное фырканье лошадей да хруст прибиваемой копытами полыни.

Тропа от подножья, круто забирает вверх. Быстро подняться по ней не получится.

Коняг в повод, приказал я, тяжело спрыгивая на землю.

Бюдд не торопится спешиваться. Видно решил тяготы подъема возложить на своего гнедого.

Слазь, командую Бюдду и так что бы меня слышали предупреждаю. Лошадок поберегите!!! Тут барышников нет, а ашвины новых не продадут, и прошу джандара. Отошли человека помочь жрице. Скажешь абхае, я послал.

Форэ отправился сам.

Мелкий камень едет под ногами. Пыль поднимается выше голов. Дышать нечем. Едкий пот заливает и слепит глаза. Стекая, оставляет на лицах грязные потеки. Но выбора нет. Идешь и идешь. Что бы было легче, ищешь взглядом какой ориентир. Бурый камень, чахлый куст, перо птицы на колючке… Так и топаешь, скрашивая нудность, тяжесть и однообразие подъема маленькими победами в продвижении. Пять шагов… Восемь… Три…

С

вершины край еще тоскливей, чем внизу. Глядеть не на что. Плоско, уныло и пусто.

Жду, пока поднимутся жрица и Форэ. Плакальщица шагает почти самостоятельно. Судя по вялому морганию и широким зрачкам ей дали выпить, зеленки". Почему, зеленки"? Цвет губ и слюней, стекающих с уголков рта на подбородок соответствующий.

Поднявшись последним, Форэ показывает назад. Там, откуда пришли, у горизонта, пока ничего нет. Но джандар как и я чувствует, вот-вот появятся черные движущие точки всадников.

Сюда не пойдут, киваю ему.

Он соглашается.

Ползем по тропе. Именно ползем, сбавляя и сбавляя шаг.

В голове колонны оживление. Впереди открывается картина настолько радостная и долгожданная ни дать ни взять, рай! Внизу лесок, озеро, второе, травушка в пояс.

Спускаться нисколько не легче. Ноги разъезжаются, упираешься, сзади на тебя надвигается и толкает корпус лошади. Опять пыль, пот и жажда, наверное, навсегда обезводившая организм.

Переход закончился благополучно. Лошадки ноги не переломали, седоки шеи не свернули.

Слава небесам! Ла Брен, не таясь, под завистливые взгляды окружающих, допивает припрятанную воду.

Небеса причем? Мне слава! поправляю его. Забираем левей, к дальнему, озеру.

В ближнем что? Воды мало? делает мне замечание таскар. Лицо довольное, вроде винца пригубил.

Соленое, снисхожу я до объяснений. Берег голый.

По высокой траве от нас наперегонки бросаются бежать пара страусов. Огромные птицы, высоко задирая ноги, несутся со скоростью хорошего скакуна.

Это кто? растерялся Метт. Браконьер смотрит во все глаза, нащупывая арбалет, подаренный ему Иеффом.

Цыплята здешние, отвечаю я. Видишь, взлететь не могут.

Не чего себе цыплята! У меня кобыла меньше! продолжал изумляться Метт.

Это же какая несушка так расшаперилась? вздохнул Иефф, почесав затылок.

Вы еще петуха не видели, поддержал шутку Гиш.

Га-га-га! покатилось по рядам. Смеялись даже те, кто не слышал о чем речь. Дело обычное когда нервы и силы на пределе.

Вода, еда и несколько часов покоя вот что нужно человеку на войне. Не хитрый набор радостей, о которых будешь вспоминать и которые будешь желать, когда польется кровь.

Сильно не заголяйтесь, предупреждаю я собравшихся лезть в озеро.

Это почему? останавливается Бюдд.

Сомик, и показываю ему величину рыбы. Половину мизинца.

Что сомик? не улавливает повода для осторожности малагарец.

Крохотный такой сомик. Кандиру. Имеет привычку забираться в уретру.

Куда забираться?

В детородный орган.

Как забираться?

Как таракашка в щель. Потом только вырезать. По самый пупок.

Бюдд стоит, раскрыв рот.