Поводок для пилигрима

Федорцов Игорь Владимирович

Восьмой день беспрестанного бегства, сказывался. Животные устали, да и нам не сладко, вымотались. Маршалси невесело высказался, не уступить ли меня вражине, за некоторую сумму денег, обеспечив себе безбедную старость.

— Маршальская пенсия еще не скоро, — философствовал он, пытаясь угрызть сухарь. — Пока жезл дадут. Пока десять лет отслужишь. Время. А так получите и пользуйтесь.

— И кусок хлеба не застрянет в глотке? — вздохнул я.

Мне и этот не лезет, прошамкал Маршалси, перекатывая сухарь во рту.

Остановились

на короткий привал. В ложбину где укрылись, не добраться пыльному ветру. Густо пахнет полынью, на плащи и штаны цепляются колючки, лезет в глаза назойливая мухота. В траве, беззаботно свистит пернатая пигалица. Развели костерок. Крохотный. Закроешь ладонями. На костерке Маршалси пристроился подрумянить ветчину. Амадеус приткнувшись на кочку, как завороженный смотрит на пламя.

— Потешь скитальцев бодрым словом? — попросил Маршалси. Обычная просьба, которую бард игнорировал.

— Опять что-нибудь этакое? нехотя проговорил Амадеус.

— Конечно! Ты такой стих выдай чтоб уши у твоего коня покраснели.

Бард и не подумал браться за инструмент.

Что вы хотите, лезу в разговор я. Мельчает земля талантами. Уж если не могут к слову плетень с ходу рифму подобрать, то бодрую песню сочинить надо двоих-троих. И то получится Во саду ли в огороде.

Амадеус не ответил. Он не отводил глаз с ветчины, принюхиваясь к аромату подпаленного мяса.

Поудобней устраиваюсь на плаще. Кайф какой! Полежать-потянуться! Да еще ветчины дадут! С сожалением вспомнил о пустой фляжке. С водой проблема. Нет воды. Ни в карманах, ни в округе.

Видия вытащив из тубуса лист карты, внимательно его изучала. Ни кого она к своим бумагам не подпускала, даже Эйже показывала неохотно. Абхая** на данный момент пропадала в разведке. Приходилось удивляться сколько выносливости в воинствующей деве. Маршалси чей блудливый язык не ведал границ, однажды спросил.

— И как ты с ней совладал?

— С испугу, признался я. Да и женится хотел.

Он закивал головой. Когда, женилка" всем заправляет и не такое учудишь.

Я сорвал травинку. Пожевав стебель, выплюнул. Безвинная привычка вызывала спазм в пустом желудке.

— Далеко до братства? — спросил я Рону. Больно долго она карту исследовала. Шаги считала что ли?

— Декаду, — ожидаемый краткий ответ.

После того как я ловко вывернулся из передряги с графиней ди Гошен и главное обнаружил первый след, Рона несколько смягчилась. Целоваться не лезла, благодарность перед строем не объявляла, но рангом повысила.

— Совсем рядом, — буркнул Маршалси, переворачивая ветчину.

От дразнящего запаха еды в кишках начались танцы. Я всегда думал почему от голода в брюхе урчит. Теперь понимаю. Когда организму поступает сигнал: готовность к еде номер один! глисты играют общий сбор.

— А доберемся что будем делать? — тихо спросил Амадеус.

— Что делать? — взялся

отвечать Маршалси. — Отъедимся, выспимся и дальше поедим. Сеньор Вирхофф путь разведает. Выскажу всеобщее пожелание, что бы изредка харчевни вдоль дороги попадались.

— И девицы с цветами встречали.

— Не плохо бы, — подчеркнул Маршалси. И мыльню…

— Как в Лектуре?

— В Лектуре…,- Маршалси мечтательно вздохнул. — Не умеете вы Вирхофф с властью ладить.

— Боюсь вы правы, согласился я. Вот и с графом Гошеном тоже.

— Прежде чем сигать с башни, следовало пристукнуть мерзавца. Сейчас бы спокойно рысили в сторону братства и не прятались за каждый куст.

— В следующий раз, пообещал я приятелю.

В следующий раз не лезьте к чужим женам, назидательно посоветовал Маршалси. А присмотритесь к незамужним молодухам.

Присмотрюсь-присмотрюсь. Но подозреваю, это не сам Гошен, а его родственник по линии законной жены.

— Попадаются такие. Они могут. Помнится стояли мы в Пифеи, у границы с кланами. Приличное место, даже цирк имелся. А солдатская жизнь простая. Пять декад война, декада в тылу. И каждый отдыхает как может. Мне повезло, сошелся с одной купчихой.

— Купчиха! Небось вдоль меньше чем поперек?

— Ошибаетесь. Сухая как палка, но до мужика охочая, что муха до говна. Позднее я узнал, она передо мной двух капралов и одного щуц-лейтенанта в могилу свела. Заездила словом.

— Брехали наверное?

— Речь не про неё, а про её дядюшку. То есть с натяжкой тестя. Прознал он, что я к ней захаживал, взял и притащился в лагерь, выяснить каковы мои дальнейшие планы на законное совместное проживание с его племянницей.

— Вы расчувствовались и кинулись ему на шею! Папа! Родной! Благослови!

— Угу, расчувствовался. Пришлось в секрет идти. Так он за мной увязался. Там его и пристукнули, зануду, — закончил Маршалси свой рассказ.

Ближе к концу печальной повести об отцовской заботе, ветчина поспела. Капитан честно разделил еду и проглотил свою часть почти не жевав. Я то же не сильно воротил нос от жратвы. Еще не известно когда следующий кусок попадет на зубы.

Видия бережно свернула бумаги и засунула их в тубус. Подошла к костру, взяла мясо и не спеша, вот воля! принялась есть.

— В братстве нас ни кто не встретит, — сказала она, доев.

— Не ждут старцы дорогих гостей, — ,заморив червячка" Маршалси позволил себе шутит. — Может меня отрядите вперед?

— Братство не существует, огласила видия печальную для нас весть. Только развалины.

Маршалси огорченно присвистнул. По правде я тоже рассчитывал восполнить потери в весе и жидкости снедью из их монастырских погребов.

— И давно? — спросил я безрадостно.

— Лет триста.

— Значит мы там не остановимся, поморщился капитан. А куда дальше? Дорогу у ворон спросим?