Повраги, или Дружба в силу обстоятельств
Шрифт:
— Да не бойся ты! — попытался успокоить перепуганного беса рыцарь. Но от звука его голоса демон лишь сильнее задрожал.
— Я не боюсь, это озноб.
— Да, да, да, — посмеялся Адонис и резко перевернул беса. Крик утонул в подушке, которой так хотелось придушить эту ходячую проблему. — Что? Не нравится быть беспомощным?
В ответ послышалось приглушенное рычание. Рыцарь продолжил:
— Я вот подумал, если тебе кости вправить так, чтобы ни один хирург их не выправил, — кладя руку на спину, из которой хребтом дракона выглядывали сломанные позвонки, и чувствуя дрожь врага. — Доставить
— Ты не сделаешь этого! — участившееся дыхание и страх в глазах.
— Давай узнаем: сделаю я это или нет, пока Нинель не вернулась. И с чего она за тебя радеет? Благодарность за спасение в цитадели должно быть.
— Ха, значит, она догадалась, — тихо, чуть дрожащим голосом произнес Кай, вспоминая, как пожалел рыжую белочку в подземелье.
— А ты думал, она умная, просто наивная. Временами безрассудная, как сегодня.
— Значит, если ты мне сейчас навредишь, эта умница догадается обвинить тебя, а раз она за меня так радеет и еще должна за спасение — кстати, ты тоже должен — то я окончательно испорчу ваши отношения. Даже захотелось посмотреть, как вы цапаетесь... — демон резко замолчал, так как ему надавили на позвонок. Глаза черта раскрылись до предела, зубы сжались.
— Ты такой болтун и дурак. Вот скажи, ты повелитель демонов или фальшивка, призванная сыграть его роль? Как ты говорил, повелителя тьмы я не так представлял.
Кай скосил на Адониса глаза и внезапно улыбнулся, как обычно – ехидно, выбешивающе. Улыбка сменилась гримасой боли, рыцарь исполнил свое обещание, нажав на позвонок, продавливая внутрь с утробным хрустом. Крик заложил уши, взбаламутил соседей и разогнал с крыши голубей.
— Неженка, — презрительно бросили отошедшему от болевого шока демону.
— Сам ты... сам ты... садист! — задыхался несчастный пациент.
— Вправляем второй или ответишь? У меня есть опыт, знаешь.
— А ты мне... поверишь? Твою мать, Адонис, чтобы я не сказал, ты подвергнешь это сомнению! Так какая разница, что и как я скажу?
— А ты скажи, а там посмотрим. Я точно знаю, у повелителя демонов имя не Кай.
Кай смог пошевелить рукой и улыбнулся с облегчением, позвонок ему вправили, а не доломали. Он выдохнул, частично возвращенная подвижность давала надежду. Но непрекращающаяся пульсирующая боль разливалась кипятком по телу, настраивая на не позитивные мысли.
— Я повелитель демонов. Ты прав, мое имя длинное и некрасивое, я его сократил. Твои попытки доказать мою ложность, как правителя темной цитадели, это конечно мило, но это самообман. Я сын прежнего властителя и получил трон после него. К моему глубочайшему сожалению, ты не застал старого повелителя, вот кто бы соответствовал созданному тобой образу и не разочаровал. — Это признание породило молчание, которое сам же Кай и нарушил. — Я хочу спросить тебя, как человека, впервые убившего в шесть лет.
От этой подробности Адонис вздрогнул и, казалось, проглотил язык. Рыцарь ждал вопроса, который, он заранее знал, ему не понравиться. Демон спросил:
— Возвращаясь к теме, начатой на крыше. Я слышал о твоей жестокости и хочу спросить. Ты убивал детей? Наших детей.
Перед глазами
— Ясно. — Ни упрека, ни взываний к человечности, ни вопроса «почему». Одно простое слово.
— Зачем спросил?
— Хотел увидеть раскаянье на твоем лице. Мне показалось это забавным. Герой для одних, и детоубийца для других. Все, как я говорил. Отвратительно, правда?
— Зараза! — рассвирепел рыцарь, замахиваясь, чтобы вбить второй позвонок, но открылась входная дверь и Нинель с телефоном и пакетом ворвалась в комнату. Она окинула взглядом парней и молча начала доставать шприц и ампулу, затем еще одну и еще. Срезала головки и наполнила большой шприц прозрачной жидкостью.
— Лишнее, принцесса, — усмехнулся бес, ощущая влажную вату на лопатке, запахло спиртом.
Когда шприц проколол кожу, у него встали дыбом волоски на теле. А когда голос Германа вещал о последствиях, Кай начал засыпать. Его звали, трясли, но бесу казалось, будто его тело это кусок льда, погружающийся в мировой океан. С обезболивающим переборщили. Демон должен был сразу после каждого позвонка сообщать об ощущениях, но он лежал полностью расслабленный, казалось, без сознания, но с открытыми глазами. Он услышал как принцесса и рыцарь вновь чуть не поругались, так как из трех оставалось лишь два требующих вправления перелома.
Два оставшихся позвонка встали на свои места, но с последним спина начала стремительно синеть, превращаясь в одну большую гематому.
— Герман, что делать дальше? Кай не приходит в себя, а его спина вся в синяках. Кажется...
— Спокойнее! Проверь дыхание. Хорошо. А теперь несите лед, тазик с холодной водой и подготовьте жаропонижающее. Следите за ним и сбивайте температуру, я прилечу через полдня. Уже забронировал место.
Кай пришел в себя через пару часов и увидел воспалённым взглядом — рядом с кроватью сидел Адонис и читал книгу из стеллажа в гостиной. Судя по выражению лица, история, описанная в книге, рыцарю не приглянулась, и он осуждал персонажей.
— Эй! Да ты жив! — криво улыбнулся Герой, заглядывая в воспаленные глаза. — Пить хочешь?
Поднося к губам стакан проигнорировали. Демон будто не слышал, лежал в прострации, наблюдая потолок. Тормошить его было опасно, но Адонис рискнул приподнять голову больному.
— Что ты делаешь? — удивился Кай подобной заботе, — Или в стакане яд?
— Отдаю долг. Ты же меня вылечил.
— Вчера ты как-то забыл об этом моменте истории, — в безразличном тоне появились нотки возмущения, но бес отпил из стакана, почувствовав облегчение.
— Пошевели ногами и хвостом. — Потребовал Адонис, игнорируя возмущения. Кай с удовольствием выполнил указания, несмотря на резкую пронзившую его боль.
— Хорошо, значит, мы не все сделали неправильно.
— Как-то мне жарко, — пожаловался бес, даже не задумываясь, что плачется человеку, способному после подобной жалобы накинуть пуховое одеяло. Вместо одеяла на полыхающий лоб легла холодная и мокрая тряпка. Тело тут же пробила дрожь. Дыхание сбилось.
— У тебя жар. — Пояснил Адонис и увидел усмешку на лице демона. Рассчитывая услышать о рыцаре, заботящемся о своем враге, он спросил, — что смешного?