Повраги, или Дружба в силу обстоятельств
Шрифт:
— Прости, надеюсь, ты сможешь отрастить новые, выбора нет, — оправдался рыцарь и ударил со всей силы, могшей отправить в нокаут слона.
Казалось, меч должен был сломаться, но осколки брызнули когтей, а не меча. Они разлетелись во все стороны черные и острые, напоминая обломки эбонита. Кай согнулся, резко разогнулся и закричал. А под мечом оказалась уже вторая рука.
Нинель не могла на это смотреть, слишком это походило на пытки. Она отвернулась и зажала ладонями уши. Но даже через них проникал душераздирающий вопль. Через остатки когтей вытекала
— Кретин, я же говорил, это не просто когти! Больно! — осмысленно и громко выкрикнул больной и вновь утонул в бреду. Снова пытаясь царапаться, благо обломками нанося не такие фатальные раны, как мог бы когтями. На рыцаре они кровоточили, на демоне медленно и неохотно заживали. На державших беса руках не осталось ровного участка кожи, не вспоротого и не поцарапанного.
Адонис терпел, вначале молча прижимал к себе извивающегося в муках юношу, затем начал уговаривать:
— Потерпи. Скоро станет легче. Потерпи. Все будет хорошо.
Крик становился тише, будто вняв словам, обратился шумным дыханием и бормотанием, затем оборвался внятными оскорблениями.
— Лицемер!
— Да я тебя тут спасаю! А ты меня... непонятными словами обзываешь!
— Спасает он. Пытает – вот подходящее слово. А по поводу лицемерия поясню, ты двуличен. Не понимаю, какое право имеет быть такой человек героем? Герой – не твое настоящее лицо? Ха! Понятно. Сам то не чувствуешь злой иронии — спасаешь того, кого собираешься убить, обещаешь ему happy end[5]. Определись уже со стороной, с отношениями, с положениями, наведи порядок в голове. А там может и happy end.
Рыцарь молчал, чувствуя, как обломки когтей впились в его руку, как тело врага подергивается в судороге. Ему хотелось оспорить сказанные слова, но он не мог. Вспомнился демоненок, совсем ребенок, тогда он не мог остановить солдат, когда его пытали, он не мог стать предателем, мог только добить то несчастное дитя.
— Может ты и прав. Я двуличен, лицемерен и не так хорош, как многие полагают в нашем мире. Держал лицо Героя, соответствуя эталону. Да, я прикрывался принципами воспитавших меня людей. А в этом мире им сложно следовать, они никому не нужны, они меняются, и я вместе с ними. Слышишь?! Я признаю твою правоту! Это типа твой триумф, порадуйся хоть немного! Посмейся надо мной!.. Черт, ты живой? Кай!? Кай! — Адонис задрал голову беса и успел увидеть потухающие глаза с сильно расширенными зрачками, которые медленно закрывались. — Нинель!!!
Крик заставил девушку подскочить, она едва не поскользнулась на полу душа, рыжей белкой прыгнула вперед и опустилась на колени. Девушка с влитыми знаниями врача ощупала запястье беса, шею, подняв веки, заглянула в глаза, посветила в них медицинским фонариком и ужаснулась. Она выбежала прочь, на ходу набирая Германа и истерично выкрикивая одну фразу: он умирает!
«Вот и все», — подумал Адонис, продолжая держать уже почти покойного врага. Чувствуя контраст температур: ледяная вода из душа и обжигающее огнем тело в руках. —
— Ты слышишь? Ты был прав. Ты умрешь, а мир совершенно не изменится. Я даже уверен, что нашему родному миру и дела нет до пропажи двух главных участников войны. Мир остался поделенным на стороны, и у каждой стороны найдется по новому олицетворению...
Нинель ворвалась с топотом и шумом, она держала шприц с тонкой и очень длинной иглой.
— Держи крепко! — приказала она и вогнала иглу между ребер, надеясь на попадание в сердце. Жидкость не хотела покидать шприц, но принцесса оказалась упорнее, и уже откидывала пустой медицинский инструмент в сторону. Рыжая застыла под струями воды, дрожа в ожидании. Она же все сделала правильно, почему он не очнулся?
***
Демон повертелся на кресле и остановился, задумываясь. Он-то наивно думал хоть год прожить. А тут ему сообщают о паре вшивых месяцах.
— Грусть-печаль, — сказал и улыбнулся Кай. — Как понимаю, дальше – хуже. – Демон сглотнул. — Как это будет?
Герман облизнул пересохшие губы, он никогда не любил сообщать такие новости.
— Ты имеешь в виду смерть? Как бы объяснить. Она всегда разная. Те, кто возвращался, описывали неодинаковые ощущения. Зависит от обстоятельств. Итог один – тебя не станет...
***
Тяжёлое чувство вины, спрятавшееся за верой в силу демона и его живучесть, взглянуло на посиневшие губы совсем недавно смеющегося парня, не нашло сопротивления и вонзило свои острые когти в самое сердце. Нинель с надрывом всхлипнула, готовясь пуститься в рыдания, и Адонис расслабил руки, не ожидая, что именно в этот момент мертвый демон оживет.
Со страшным глубоким, хриплым вздохом он выгнулся дугой, хрустя едва успевшими встать на место позвонками. Ресницы пиками вонзились в кожу, так широко распахнулись его глаза.
Жуткое зрелище длилось пару секунд, и Кай вновь расслабился, начиная проваливаться обратно, откуда его с таким трудом вытащили.
— Кай!! — звал его сдвоенный голос. Нинель выключила душ, Адонис уложил умирающего на кафельный пол и начал трясти за плечи, пытаясь удержать на этом свете.
— Эй, воспользуйся Легионами для себя!? Кай! Это же твои Легионы! Раз ты смог вылечить меня, то сможешь и себя! Ты умираешь! Слышишь, если не воспользуешься ими, ты окончательно умрешь! Черт с ней – с возможностью вернуться домой – ты же не хочешь умереть?! Кай!
Он слышал, и он не хотел умирать, но и не хотел тратить легионов. До последнего надеясь на благополучный исход без лишних трат, бес дотянул на клинической смерти. Быстро отбившись от утягивающих его в неизвестность сил, Кай отдал важную часть себя. Так легко от нее отказался, что испугался на миг, потянул обратно, но вместо отданного он получил нечто странное взамен. В следующий миг, демон захохотал как сумасшедший, в тайне порадовавшись, что его внутреннее веселье недоступно взору людей. Для них он лишь лукаво улыбнулся и чуть вильнул хвостом перед тем, как уснуть.