Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»
Шрифт:
Этот восторженный отзыв постороннего — всего лишь проявление еще одного качества легионера — товарищества, без которого он не мыслит своей службы.
Не обороняться, а все время наступать, теснить противника — это не только тактика ведения боя легионерами, но уже и часть их психологии. Не думать о поражении и смерти, а проявлять находчивость, изворотливость ума. В легионе, в отличие от обычной армии, никогда не было тупой муштры: легионер должен уметь думать сам и проявлять инициативу — это поможет в бою. Когда все командиры будут убиты, то легионеры не превратятся в стадо напуганных баранов, лишенных своего пастуха. Пока хотя бы один легионер жив,
«Авторитет командира способствует пробуждению в легионере грандиозной, почти мистической силы. Легионер готов на все ради своего начальника. Он легко поддается его влиянию и следует его примеру во всем. Он пестует в себе этот культ и испытывает к командиру нежность, а иногда даже проявляет ее незначительными знаками внимания. Если командир жив, то он пойдет за ним на край света, а если погиб, то легионеру ничто не помешает последовать за ним. Но стоит командиру отойти подальше, как легионер совершенно спокойно начнет отпускать шуточки в его адрес», — пишет в «Золотой книге Иностранного Легиона» генерал де Вильбуа-Марей (de Villebois-Mareuil).
Такое сочетание уважения, восторга и иронии — совершенно нормальные отношения сына и отца в семье, когда авторитет старшего возникает не по словам, а по делам. Так старший и младший становятся самыми близкими друг другу людьми. Но как всякий умный человек, солдат спецназа — легионер четко чувствует тонкую грань между успешным выполнением поставленной задачи и тем моментом, когда начальник начинает зарабатывать на нем очередное звание или награду. И если командир допустит эту непростительную ошибку, то его авторитет рухнет в одночасье и уже не восстановится никогда.
Великодушие и душевная щедрость — вот лучшие качества настоящего легионера. Эти черты отличают легионера от обычного солдата. Они распространяются и на поверженного противника: легионер не станет пристреливать раненого или сдающегося противника. Это — подло. Известен случай, когда легионер полез на минное поле, чтобы вынести раненого немецкого солдата. И так спас недавнему врагу жизнь, едва не лишившись своей. Подоить козу и напоить молоком ребенка, потерявшего мать, раздать свой паек «гражданским» или перевязать и доставить в госпиталь раненного снайпером на гражданской войне мирного жителя — всегда было и остается обычным для легионера поступком.
Преданность легионеры называют словом «лояльность». Это качество легионера столь же двойственно в нем, как и все остальные. С одной стороны, это преданность клятве служить и защищать интересы Франции, а с другой — преданность своему легиону и верность товарищам. И всё неразделимо между собой.
Чувство товарищества выражается и в желании остаться с легионом и после смерти. Легионер У. Холл умер в возрасте 57 лет в Чикаго. Перед смертью он попросил, чтобы его прах был перенесен во Францию — на «каре» Иностранного легиона. Ветеран Бонер в 1946 году обратился с просьбой: «Последнее, о чем прошу, чтобы меня похоронили под сине-бело-красным флагом, а тело мое было доставлено на кладбище подразделением легионеров. Обращаюсь к командованию, офицерам и людям моего отрада — я сердечно прощаюсь с вами».
Легионеры служат Франции так же верно, как служили шотландцы Людовику Святому: перекупить их невозможно. В отличие от большинства французов, которые ненавидят государство как инструмент насилия над своей редчайшей индивидуальностью, культ которой заменил этой нации душу. Но при этой повсеместной нелюбви к государству современные французы и дня без государственной
Кстати, для «демилитаризованного» французского обывателя, толком ничего не знающего ни о своей армии, с тех пор как отменили призыв, ни, уж тем более, об Иностранном легионе, легионеры — это расисты. Впрочем, под страшное обвинение в «расизме» в современной Франции подпадает любой, кто позволяет себе вслух сомневаться в правильности политики «распахнутых дверей» для эмигрантов из «третьего мира». Такие «расисты» озабочены будущей судьбой страны, откуда уже почти все производство вывезено в Азию ради высоких прибылей владельцев предприятий. Они часто задаются вопросом: почему работающие французы должны платить высокие налоги, из которых выплачиваются бесчисленные «пособия», на которые неплохо существует армия принципиально не желающих работать «афрофранцузов»?
Война — это такое же ремесло, как и сотни других. Хороший легионер, как умелый мастер — старается стать лучшим в своей профессии. И не допускать брака в своей работе. Смерть — это всего лишь несчастный случай на работе, который может произойти с любым, так же как и с шахтером или шофером. Но легионер не думает о смерти — что толку думать о том, что неизбежно? К тому же он давно привык к ее присутствию в своей жизни, в отличие от внезапного испуга любого другого человека при получении «плохих» анализов или неожиданного приступа острой боли в правом боку. Чтобы стать хорошим легионером, для начала нужно «забить» на всю свою прошлую жизнь, чтобы смутные воспоминания не беспокоили в новой. Вступление в легион — это реинкарнация по собственной воле. «Сжечь все мосты к отступлению» — вот единственный способ избавиться от прошлых переживаний, а как их следствие — страхов в своей иной жизни, которые могут дорого обойтись.
«Они не могли уже спасти себя, поэтому старались спасти других», — говорят англичане. Легионер готов к смерти, но вовсе не хочет быть убитым, поэтому соблюдает «технику безопасности» на своей работе: он осторожен и осмотрителен и попусту не геройствует. И не станет посылать вперед себя «молодого», потому что сам был когда-то таким же… К тому же ошибка неопытного солдата может стоить ему жизни.
Легионер для того и сражается, чтобы не было страха. Если обычный человек пугается в «нештатных» ситуациях, то легионер в трудной ситуации о страхе забывает. Экстремальное состояние для него привычно и даже более желанно, чем вполне безопасная ежедневная рутина. Страх за свою дальнейшую жизнь и «кафар», как его следствие, могут появиться именно в состоянии покоя — «dolce far niente» — знаменитом итальянском «прекрасном ничегонеделании», к которому стремится большая часть человечества.
Современному легионеру не знакомы привычные страхи «среднего» француза: он не боится потерять работу — уволить его может только смерть. Ему не нужно думать о ежемесячной квартплате и выплате налогов. О докторах и лекарствах. И копить деньги на отпуск. Он не боится старости — если он и доживет до нее, то у него есть приличная пенсия и возможность вернуться в Дом легионера, чтобы провести остаток дней среди таких же, как он, ветеранов-единомышленников. Он не опасается одиночества в старости: рядом всегда окажутся братья по оружию. И он может рассчитывать на уважение и помощь со стороны общества, которому всегда верно служил.