Повтор
Шрифт:
Оля сама подбегает ко мне:
— Ну, чего стоишь, Саня? Давай танцевать!
Давно я не видел ее такой оживленной… И, кажется, мы ни разу не танцевали вместе. Я и не умею толком, но сейчас это совершенно неважно. Главное — видеть улыбку в глазах любимой женщины, чувствовать под тонкой тканью платья ее тело и глупо шутить, неважно о чем — все равно оба мы будем смеяться…
Отхожу за напитками и вижу среди танцующих парочек Натаху в объятиях ее соседа по столу; сеструха не выглядит смущенной или испуганной, напротив, улыбается и старательно не замечает, когда кавалер наступает ей на ногу… К столу с напитками подходит жених, следит за моим взглядом
— Это Валера, лучший наш механик. Золотые руки у мужика, и почти не пьет. Вот только… простоват несколько. Зато добрый, никому подлянок не кидает и если что — всегда рвется помогать.
Валера, смущаясь и путаясь, рассказывает Натахе анекдот про поручика Ржевского — даже относительно приличный:
— День рожденье, значит, у министра какого-то важного. Приходит Ржевский и несет унитаз. Все такие: «Фу-у-у, поручик!» А Ржевский им: «Министр же сам говорил, что российской экономике нужен хороший толчок!»
Анекдот так себе, но Натаха громко смеется, запрокинув голову. Что это на сестренку нашло? Она любит повторять, что не на помойке себя нашла и кавалеров ищет среди, как она говорит, мужчин состоявшихся — оттого и кукует в одиночестве уже который год. Может, она была бы счастлива с кем-то вроде этого Валеры, но никогда себе в этом не признается. Хотя сейчас, похоже, они неплохо поладили. Воистину, свадьба — удивительное дело, мощный вайб счастья новобрачных бьет прямо-таки по площадям… Люди вокруг оживлены, легко знакомятся, много смеются, а какая-то парочка вовсю целуется в углу… да не одна.
Возвращаюсь к Оле. Мы танцуем еще часа полтора, при каждой смене мелодии обещая друг другу, что эта будет последней, скоро поедем домой… В такси самозабвенно целуемся, словно сбежавшие с уроков подростки. Дома Оля смотрит на разложенные по столу учебники, закатывает глаза и решительным жестом сдвигает их в сторону. Ее голос становится слегка хриплым:
— Помоги-ка мне расстегнуть чертово платье…
И до самого утра никто из нас не думает ни об учебе, ни о работе, ни о возможной необходимости в любой момент подорваться спасать мир.
Только сейчас, когда Катя по случаю медового месяца взяла двухнедельный отпуск, я в полной мере осознал, насколько же она неоценимый работник. Без нее в конторе царит хаос, я разрываюсь между десятком дел одновременно. А сотрудники, наоборот, ходят расслабленные, и я не могу их толком застроить.
Первый косяк случается во вторник: Даша перепутала время, и Виталя приехал на место преступления с опозданием в сорок минут. Я с тоской жду гневных звонков, докладных записок и укоризненных взглядов подполковника Лехи; однако, к моему удивлению, полицейские наш факап словно бы и не замечают. Пронесло в этот раз. Тем не менее я собираю сотрудников на внеплановое совещание и устраиваю начальственный разнос — каждому припоминаю какие-нибудь грешки и грожу штрафами.
Это помогает, но ненадолго. Неужели без Кати настолько все сыплется? Или свадьба виновата, все до сих пор не могут отойти от радости за молодых и переключиться на рабочий настрой? Атмосфера как перед Новым годом, когда все шатаются по офису туда-сюда и никто уже толком ничего не делает. А за окном начало лета, между прочим.
На нашего штатного гопника Виталю вдруг тоже сваливается большая любовь — не на работе, и то хлеб. Он и раньше не был Эйнштейном, а гормоны выбили из его башки остатки мозгов. Теперь куда ни пойдешь, всюду натыкаешься на него, влюбленно смотрящего на телефон и лепечущего что-то вроде «Целую тебя в носик, котеночек!
Видимо, это первая влюбленность в его нехитрой гопнической жизни. Все это, конечно, очень позитивно, вот только наш цветок подворотни и раньше особым старанием не отличался, а теперь и вовсе витает в облаках.
Оля сдала экзамен на тройбан, но, что удивило меня по-настоящему, совсем из-за этого не расстроилась. А вообще, делом, поглотившим все ее внимание, на этой неделе стали сборы Федьки в летний лагерь — программирование с уклоном в гейм-дизайн и английский язык. Этот лагерь мы всей семьей выбирали несколько месяцев. Хорошо, наверно, быть ребенком в наши времена… в моем-то детстве лагеря были одного типа: с линейками, манной кашей и обязательным хоровым пением, а всех развлечений — дискотеки и вылазки в соседний поселок за бухлом. Хотя смысл остался прежним — дети и родители иногда должны отдыхать друг от друга.
Федя нервничает перед предстоящей разлукой и потому отчаянно капризничает — эти шорты ему малы, ту отстойную толстовку он брать не будет… Хотя сборы начались заранее, пришлось в итоге среди ночи ехать в круглосуточный спортивный магазин за новыми футболками, потому что принт на старых нашему принцу вдруг разонравился. Оля порхает вокруг сына, утешает, успокаивает и уже трижды позвонила в администрацию лагеря, чтобы уточнить, точно ли они помнят, что у мальчика аллергия на грибы. Аллергия эта открылась недавно, и теперь даже приправы с грибным запахом в нашем доме под строжайшим запретом.
Наконец мы запихали безостановочно ноющего Федю в автобус, радостно выдохнули и устроили второй медовый месяц, то есть предались неистовому разврату — например, заказывали пиццу и ели ее прямо в постели. Не думал, что Оля с ее любовью к порядку и здоровой пище способна на такие безумства… В наш район теперь вместо живых курьеров привозят еду смешные глазастенькие роботы-доставщики, так что звонками «А как найти ваш дом, ваш подъезд, вашу квартиру?» никто не докучает.
Все было бы неплохо, если бы не необходимость каждый день подгонять сотрудников. После Катюхиной свадьбы они работали спустя рукава, и ладно бы раздолбай Виталя с его влюбленностью — но старательная Ксюша и ответственный пенсионер Владимир Ильич теперь тоже то и дело косячили: опаздывали, путали адреса и, кажется, едва слышали то, что я им говорил. Пришлось идти на непопулярные меры и вводить штрафы. Это слегка помогло, но атмосфера так и осталась расслабленной, что неимоверно раздражало.
Когда в пятницу после обеда позвонил Леха, трудно было преодолеть соблазн не взять трубку — я решил, он собрался устроить мне оптовый разнос за факапы моих долбоклюев. Эх, сомнительное это дело — смешивать рабочие отношения с дружбой… Без Лехи мы бы такой жирный госконтракт не получили, но и проблемы разруливать сложнее, чем было бы с посторонним человеком.
Однако у Лехи в трубке голос веселый:
— С пятницей-тяпницей, трудяга! А я столик в нашем обычном месте забронировал. Как давно мы уже не сидели просто так?