Поймать солнце
Шрифт:
«Спешить некуда. Когда-нибудь мы доберемся туда».
ГЛАВА 30
МАКС
Зарегистрировавшись в реабилитационном центре и прикрепив бейджик с именем к рубашке, я иду по извилистому коридору. Сегодня Элла находится в открытой терапевтической зоне. Администратор направляет меня к креслам для посетителей, где я могу наблюдать за тем, как она заканчивает сеанс, а затем навестить ее, когда она закончит.
Два месяца пролетели
И все же… мне все еще кажется, что она ускользает.
Ускользает от меня.
Маккей настоял на том, чтобы отвезти меня, как всегда это делает. Он никогда не хочет посещать Эллу. Говорит, что это слишком похоже на реабилитацию отца после несчастного случая на работе, из-за которого его временно парализовало. Я понимаю. И ценю то, что он хочет быть здесь, чтобы поддержать меня, даже если ждет в холле.
Усаживаясь в одно из жестких бордовых кресел, я замечаю Эллу на терапевтическом столе с мягкой обивкой, рядом с которой находится терапевт, направляющий ее ноги деликатными движениями, чтобы мобилизовать ее тазобедренный сустав и укрепить ослабленные мышцы. Элла слегка морщится при каждом растяжении, что свидетельствует о том, каких усилий требует каждое движение. Но с каждым повторением возникает чувство триумфа, еще один шаг к полному выздоровлению. На лбу у нее выступает пот, а руки дрожат от напряжения. Ее щеки раскраснелись, когда она делает глубокие вдохи, прежде чем выдохнуть.
Терапевт Эллы, высокая женщина с серебристыми волосами, объясняет ей движения, подбадривая словами и давая технические инструкции. Время от времени она корректирует позу Эллы или оказывает сопротивление при выполнении определенных движений. В другой секции установлены параллельные брусья — следующий этап, на котором Элла будет тренироваться стоять и ходить с поддержкой.
Я наблюдаю за ней в течение следующих двадцати минут, прежде чем ее выводят из терапевтического кабинета с помощью ходунков. Заметив меня, она приостанавливается, костяшки ее пальцев белеют, когда она сжимает мягкие рукоятки.
Я встаю с кресла, в руке у меня букет оранжевых роз.
Элла смотрит на них, задерживаясь на ярких цветах. Затем ее взгляд поднимается к моему лицу.
— Привет, — приветствует она, ее голос звучит увереннее, несмотря на заметную ломкость.
Она смотрит на меня по-другому.
Как будто она помнит меня… но помнит не так, как раньше.
— Привет, — отвечаю я. В этом слове звучит надежда, но она угасает, когда девушка отводит глаза.
— Пойдем, — бормочет она. — Мы можем пройти в комнату для свиданий.
Я следую за ней, и мы направляемся в кабинет для консультаций с бледно-голубыми стенами и мягким рассеянным освещением. Весенний
Я придвигаю к ней другое кресло и вручаю ей розы.
— Ты хорошо выглядишь.
Элла не смотрит мне в глаза, пока держит цветы на коленях и теребя один из лепестков.
— Я все еще похожа на смерть. Но спасибо. — Ее веки закрываются на длинном выдохе. — Необязательно постоянно приносить мне цветы, Макс.
— Знаю. Но я хочу.
— И необязательно навещать меня каждый день. Я уверена, что тебе есть чем заняться.
— Я никогда не буду слишком занят для тебя, Солнышко.
Она с трудом сглатывает.
— Они сказали, что я почти готова вернуться домой.
Домой.
Было время, когда я представлял, что становлюсь ее домом. Почему-то мне кажется, что это уже не так.
— Это отличные новости.
— Да.
Эта болтовня съедает меня изнутри. Моя кожа зудит с головы до ног, и все, чего я хочу, это упасть перед ней на колени, зарыться лицом в ее колени и почувствовать, как ее пальцы погружаются в мои волосы, как это было раньше. Я хочу вдыхать ее запах — апельсины и солнечный свет. Хочу взять ее на руки и отнести домой… в дом, где есть я.
Опираясь на локти, я провожу ладонями по лицу и оставляю их там, стараясь не довести себя до эмоционального срыва в ее присутствии.
— Элла. Поговори со мной.
— Я с тобой разговариваю, — шепчет она.
— Это не разговор. Это не мы. Между нами что-то сломалось, и я не знаю, как это исправить. — Я поднимаю голову и сцепляю пальцы. — Я сделал что-то не так?
Ее глаза широко раскрыты и дикие, когда она качает головой.
— Нет, ты не сделал ничего плохого. Я просто… не в себе. Я пытаюсь прийти в себя, а на это нужно время.
Слова звучат неправдоподобно.
— Я вижу, как ты ведешь себя с матерью. С Бринн и Каем. С ними как будто ничего не изменилось, но со мной… — Эмоции застревают у меня в горле. — Такое ощущение, что все изменилось.
— Это неправда.
— Твои воспоминания как-то не так работают? Есть пробелы, недостающие фрагменты? Я ломаю голову, пытаясь понять, почему между нами стоит стена. Если тебе нужно напоминание, я могу это сделать.
— Макс… — Она качает головой, поджав губы.
— Я расскажу тебе о том, как мы играли в палочки Винни-Пуха на мосту и как я учил тебя пускать «блинчики» по озеру. У тебя не получалось, но мое сердце чуть не разорвалось, когда я смотрел, как ты пытаешься, как смеешься и улыбаешься, словно все остальное не имеет значения. Только этот момент имел значение… этот момент со мной.