Прах и безмолвие (сборник)

Хилл Реджинальд

Говоря так, Дэлзиел нежно поглаживал кончик своего большого пальца, на котором красовался лейкопластырь.

— Зачем вы пришли сюда, Дэлзиел? — возмутился Свайн. — И зачем все это мне рассказываете?

Дэлзиел улыбнулся и подумал обо всем том, чего он не рассказал Свайну. Он не рассказал ему о том, что летучие мыши, погруженные в зимнюю спячку, просыпаются время от времени, если их потревожили или произошел резкий перепад температуры воздуха, а также для того, чтобы избавиться от избытка жидкости в организме, образующегося в результате переработки запасов подкожного жира. Молодец Паско! Сообразил надоумить Доктора Смерть поискать на одежде женщины и паренька следы мочи летучих мышей. Судя по тому, что на одежде женщины следов от мышиной мочи было значительно больше, умный Доктор Смерть заключил, что она

пролежала в сарае несколько дольше, чем парень. Джентри также пришел к заключению, что рана на шее Эпплярда не могла быть нанесена одним из зубьев бороны, потому что тогда на шее были бы ссадины от соседних зубьев. Но самым главным открытием было то, что, когда одежду жертв исследовали на предмет мышиной мочи, на одежде женщины были обнаружены мельчайшие капли крови Эпплярда, как будто, очнувшись, он дотронулся до раны на голове, потом протянул руку вперед, чтобы ухватиться за что-нибудь и встать, и коснулся трупа.

Дэлзиел снова улыбнулся во весь рот и сказал:

— Не думаю, что мне впредь представится возможность повидаться с тобой наедине, Фил. Ну что, есть у меня повод позлорадствовать? Что ж, до четверга. Слушание дела назначено на утро, так что это не помешает моему участию в представлений: Кстати, мы там все по тебе скучаем. Твой дублер ничего, но тебе в подметки не годится. Он не может вжиться в роль, как ты!

Выйдя на яркий солнечный свет, Дэлзиел все еще улыбался. Он ничего не имел против того, чтобы позлорадствовать, но вовсе не собирался тратить на это все утро. Дэлзиел был в восторге от того, что ему преподнес Паско, но теперь это чувство сменилось восхищением способностью Свайна все перевернуть, переиначить, спутать и переврать, когда на него неожиданно обрушиваются новые доказательства его вины. Толстяк представил себе, как мысль Свайна мечется сейчас, точно летучая мышь на чердаке, его мозг посылает во все стороны ультразвуковые сигналы в отчаянной попытке найти выход.

Да, Дэлзиел злорадствовал, затем и пришел, но еще он пришел, чтобы запутать Свайна. Он осторожно отклеил пластырь от большого пальца, на котором не оказалось ни шрама, ни царапины. На зубьях вил остались следы крови, но кровь была той же самой группы, что у Эпплярда, а не той, что у Дэлзиела. Никогда не играть с умными проходимцами в их игры такой урок извлек Дэлзиел из собственных ошибок. Но почему бы не подкинуть проходимцу идею, над который он поломал бы голову?

Теперь все было в руках судей. И в руках Господа, конечно.

Дэлзиел взглянул на часы. Чанг, должно быть, уже заждалась.

Он вдохнул побольше утреннего воздуха и пошел начинать первый день Творения.

Глава 2

Когда Паско вошел в кабинет босса, никем до сих пор не замеченное письмо сиротливо лежало посреди непривычно чистого от бумаг рабочего стола Дэлзиела.

День начался относительно спокойно, но народу в городе быстро прибывало. Уже все центральные стоянки были забиты автомобилями, к неудовольствию водителей, вынужденных искать место для парковки где-то еще. Без сомнения, пять столетий назад городские власти тоже сталкивались с аналогичной проблемой, когда народные празднества провоцировали беспорядки, а в многолюдной толпе легко совершались преступления. Однако мысль о преемственности исторической традиции не прибавляла Паско радости. Если бы мистерии сохранились лишь в далеком средневековье, где им и положено быть, и все эти зеваки, оставшись дома, смотрели бы спортивные праздничные программы по телевизору, Жизнь в Среднем Йоркшире была бы куда легче!

«А может, я просто испугался ответственности, оставшись сегодня за старшего?» — спрашивал себя Паско. Странно, он был уверен, что Дэлзиел не вытерпит и забежит проверить, все ли в порядке. Паско уже даже заготовил саркастическую фразу, которой собирался поприветствовать босса. Но начало представления было назначено на полдень, и похоже, толстяк уже не появится, из-за чего Паско чувствовал нечто неприятно напоминавшее разочарование.

«А вдруг я, — подумал он, — вдруг я иду к нему в кабинет не затем, чтобы найти там папку, Которую, подозреваю, он у меня утащил, а для того, чтобы почувствовать его ауру!» Эта мысль показалась ему настолько омерзительной, что он чуть было не развернулся на сто восемьдесят градусов,

как вдруг заметил на столе письмо.

Даже несмотря на то, что оно лежало вверх ногами, Паско — не мог не узнать знакомый шрифт машинки. Он не стал его трогать, а обошел вокруг стола, чтобы увидеть конверт в правильном положении. Письмо было адресовано мистеру Эндрю Дэлзиелу, начальнику уголовно-следственного отдела полицейского управления Среднего Йоркшира. В левом верхнем углу конверта было написано: «Лично в руки». Марки на конверте не было.

Паско поднял телефонную трубку и позвонил на вахту.

— На столе у мистера Дэлзиела лежит письмо, — сказал он, — когда оно пришло?

Последовала пауза, потом сержант Брумфилд, наведя справки, ответил:

— Его вытащили из почтового ящика около половины восьмого. Никто не видел, как его туда опустили. На письме пометка «лично в руки», поэтому я отнес его в кабинет шефу. Я думал, он сегодня утром все-таки забежит. Обычно он всегда заглядывает даже во время отпуска, если только не окажется где-нибудь за тридевять земель отсюда.

— Да, я знаю. Спасибо, Джордж.

Паско повесил трубку и присел. Через минуту он опять взял письмо и распечатал его.

Он дважды внимательно прочитал его, после чего снова поднял телефонную трубку.

— Центральная клиника, — ответили на другом конце провода.

Он назвал добавочный номер кабинета Поттла, но голос, ответивший ему, принадлежал не Поттлу.

— Боюсь, доктора Поттла не будет сегодня.

— Вы не дадите номер его домашнего телефона? Это очень срочно.

— К сожалению, дома его тоже нет. Он на конференции в Страсбурге. Могу быть чем-нибудь полезен?

— Нет, — сказал Паско. Он повесил трубку и еще раз перечитал письмо. У него уже не оставалось времени кому-нибудь сообщить о нем, а как было бы хорошо, — если бы еще кто-нибудь дал свою интерпретацию письма и разделил бы с Паско это бремя. Теперь он жалел, что не показал тогда писем Элли. Жаль, что нет Дэлзиела, не с кем поделиться ответственностью. А ответственность не маленькая! Огромная ответственность! Ведь о чем писала автор письма? О том, что Дэлзиел проиграл!

Он вспомнил, что Поттл сравнивал самоубийц с картежниками, чья ставка — жизнь. Психиатр также говорил о том, что причина, по которой Дэлзиел выбран адресатом этих писем, названа автором писем нарочито неверно. Он был выбран вовсе не потому, что, по мнению автора, его вряд ли сильно расстроят ее проблемы, а потому, что он пользовался славой отличного детектива, который, чтоб разгадать тайну, стену пробьет.

В этом последнем письме Смуглая Дама наконец срывает покров не с того, кто она, а со своих истинных чувств. Это было письмо, полное горьких слов, пронизанных скрытым упреком… Почтительный тон сменился обвинительным, почти глумливым. И Паско тоже попал в одну компанию с Дэлзиелом. Красавчик инспектор и уродец сержант. Святая троица, и победы, и поражения у них общие… Это несправедливо, ведь она писала не ему… Это не его… Он разозлился на себя за то, что тратит время на пустые оправдания. Перед ним, а не перед кем-то другим лежало письмо, в котором Смуглая Дама писала, что именно сегодня покончит жизнь самоубийством! И никто другой не мог остановить ее, это было ясно! Это предстояло сделать ему. Но каким образом? Он стал вспоминать, что говорил Поттл. Ключ к разгадке тайны этой женщины содержится, в ее письмах и может быть найден полицейским детективом. Значит, надо отбросить чувство отчаяния, вины и злости. Надо просто быть сыщиком.

И он в который уже раз принялся перечитывать письмо.

Он чувствовал, что знает эту женщину. Он подозревал, что они знакомы, но ведь это она могла знать его, а не наоборот, и в таком случае нет никакой надежды найти ее. Он попытался исходить из того, что знаком с ней. Она также упоминала Уилда. Уродец сержант. И еще все время упоминала одно и тоже уголовное дело. Дело Свайна. В этом деле косвенно замешаны две женщины, и у обеих достаточно веские причины, чтобы разочароваться в жизни. Паско мысленно представил обеих как возможных авторов писем. Ширли Эпплярд была моложе, но он всегда ощущал в ней присутствие большой силы духа. Кроме того, у нее есть ребенок, о котором надо заботиться. Пам Уотерсон — тоже сильная женщина. Но ее личная трагедия в совокупности с тяжелой работой, постоянным соприкосновением со смертью, болезнями, угасанием…