Прах и тень
Шрифт:
— Мисс Монк, мистер Данлеви, — сказал я, поднимаясь со стула, — давайте выпьем за здоровье Шерлока Холмса.
После томительной неопределенности сама мысль о предстоящей нам миссии внушала воодушевление. Поздней ночью, когда я наконец задул свечу, мне пришло в голову: наверное, для такой пылкой натуры, как мой друг, бездействие было настолько мучительным, что шприц и семипроцентный раствор кокаина представлялись единственным спасительным выходом.
Наши замыслы быстро обретали конкретные очертания. Мэри Энн взялась торговать вразнос носовыми платками поблизости от здания редакции. Когда полицейский велел ей уйти, она тихонько
Некоторая дискуссия возникла вначале по поводу того, кто конкретно осуществит задуманную операцию. Мисс Монк и слышать не хотела о том, чтобы остаться в стороне, присутствие Данлеви тоже было сочтено необходимым, а я взял на себя обязанность вторгнуться в рабочий кабинет Лесли Тавистока. Так оформилась лихая шайка из трех заговорщиков. Мы встретились в пятницу, чтобы придумать историю на случай провала, и выбрали время начала операции — одиннадцать часов вечера в субботу.
В четверть одиннадцатого я прошел до Оксфорд-стрит и нанял кэб. Воздух прояснился, последние завитки тумана игриво, как детская лента, колыхались у окон. Мы приблизились к Стрэнду через Хэймаркет, и я вышел из экипажа, имея в запасе десять минут. Повернув в боковую улочку, спустился по ступенькам и открыл дверь крошечного паба. Меня приветствовали мисс Монк и мистер Данлеви, занявшие маленький угловой столик, освещенный масляной лампой, которую, похоже, никогда не чистили.
— Леди и джентльмены, — объявил Стивен, слегка улыбнувшись краем губ под усами, когда мы подняли стаканы, — предлагаю выпить за здоровье мистера Алистера Хардинга, с энтузиазмом взявшегося помочь нам.
— Мисс Монк, у вас есть сумка?
Девушка пнула носком ботинка небольшой джутовый мешок.
— Что ж, пора идти. Увидимся через десять минут.
Оставив ее сидеть за столиком, мы с Данлеви прошли мимо последних величественных зданий Стрэнда, пересекли границу Темпл-Бар, [29] где некогда был проход под аркой из серого камня, и вышли на Флит-стрит — крикливое средоточие лондонской журналистики. Но в этот поздний субботний час стояла тишина, а если и встречались прохожие, то они по большей части покидали улицу.
29
Ворота, которые в течение нескольких веков стояли на западной границе лондонского Сити. В 1878 году они были сняты, а в 1888 году вывезены из Лондона в Хартфордшир. В 1880 году на этом месте был поставлен памятник Темпл-Бар-Мемориал.
Данлеви подошел к дому 174 по Флит-стрит и повернул в замке ключ. Металлическая дощечка бесстрастно свидетельствовала, что здесь находится редакция «Лондон Кроникл». Через несколько мгновений мы уже были в вестибюле. Данлеви извлек потайной фонарь из кармана широкого пальто.
— Что-то не похоже на редакцию газеты, — сказал он тихо.
— Она на верхнем этаже.
Тихо ступая, мы поднялись на второй этаж, где было совершенно темно. Но я знал дорогу. При свете фонаря мы прошли через общую комнату к отдельному кабинету, запертому на один незамысловатый замок. Я вытащил ключ и отворил дверь.
Данлеви полностью открыл глазок потайного фонаря,
— Вот! Кажется, нашел.
Я отложил в сторону какую-то записку и сосредоточил внимание на листе бумаги, который передал мне сообщник.
Вот что я прочитал:
После того, как Холмс был ранен, убийства прекратились.
Похоже, это не простое совпадение.
Не раз презрительно отзывался о полиции.
Продолжает посещать Ист-Энд.
И небрежным почерком в конце страницы:
Холмс исчез. Признание вины?
— Господи, доктор Уотсон, никогда не думал, что мы найдем здесь столько мусора.
— Я предвидел нечто подобное, но действительность превзошла мои ожидания.
— Смотрите… Эту страницу писал не Тависток. Другой почерк.
Я услышал скрип входной двери внизу.
— Что это за бумаги? — спросил я.
— Начало статьи, а вот письмо, подписанное Тавистоком, но еще не отправленное. Почерк такой же, как на большинстве документов, которые я здесь обнаружил. Записка, касающаяся мистера Холмса, по-видимому, написана человеком, снабжающим информацией этого мошенника.
Вошла Мэри Энн:
— Как дела?
— Автор этой записки — причина всех наших неприятностей, — сказал я.
Она заглянула через мое плечо.
— Почерк мужской. Мистер Холмс сделал бы какие-нибудь выводы.
— Я покажу ему, но вряд ли тут что-нибудь скрыто, — заметил я, переписывая этот мерзкий текст в блокнот.
— Есть ли конверт к письму? — спросила мисс Монк.
Мы стали искать его в корзинке, полной смятой замаранной бумагой. И тут Мэри Энн с торжествующим видом вылезла из-под стола.
— Датировано двадцатым числом, субботой. Адрес: Лесли Тависток, «Лондон Кроникл». Написано той же рукой! Надо забрать конверт, такую подробность не следует упускать.
Нашлись и другие документы, но информации они не прибавили. Тот же человек написал Тавистоку еще три письма. В одном из них он назначал встречу, еще в двух сообщал свежие сведения о Холмсе, но свою пагубную роль они уже сыграли. Было около часа ночи, и я предложил уйти.
Мы с Данлеви в последний раз осмотрели комнату, дабы убедиться, что не оставили никаких следов своего визита. Мэри Энн взяла джутовый мешок, прислоненный к стене, с нарочитой церемонностью выложила его содержимое на письменный стол и, решительно вскинув напоследок голову, выбросила мешок в мусорную корзину.
Мы спустились по лестнице. Я потянулся к ручке входной двери, но, не успев открыть ее, вздрогнул от звука приближающихся шагов. Сделав знак своим спутникам отступить назад, я затаил дыхание, моля Всевышнего, чтобы незнакомец прошел мимо. Увы, ручку повернули, и дверь медленно отворилась.
Стивен Данлеви тут же притушил свет потайного фонаря и встал за дверью. Вошел седовласый констебль с дубинкой в руке.
— О боже! Как вы меня напугали, офицер! — воскликнул Стивен.
Дородный полицейский вернул дубинку на пояс, но на нас взглянул с подозрением.