Прах к праху
Шрифт:
–Хватит,—оборвала Джин. – Если хочешь остаться, оставайся. Но не разевай пасть, потому что я уже почти… почти на грани, Дер… – У нее задрожали руки, и она резко сунула их в карманы домашнего халата. – О, к черту все, – прошептала она, – все к черту.
Выражение наглой агрессии мгновенно исчезло с лица ее брата.
– Ты едва на ногах держишься. – Его массивная фигура отделилась от стены. – Тебе нужно выпить чаю. Не хочешь есть – не надо, заставить не могу. Но чаю ты выпьешь, и я буду стоять над тобой, пока не выпьешь все до капли. Уж я прослежу, Джи.
Он
– Садитесь, – сказала она Барбаре, стоявшей около старенького телевизора. – Говорите, что хотели, и оставьте нас в покое.
Не присаживаясь, Барбара спросила:
– Ваш муж что-нибудь говорил вам вот об этом, мисс Купер?
Она подала Джин один из документов, извлеченных утром из письменного стола в доме миссис Уайт-лоу. Это было письмо от К.Мелвина Аберкромби, эсквайра, Рэндолф-авеню, Мейда-вейл. Барбара уже запомнила это небольшое послание – подтверждение, что встреча с адвокатом состоится.
Джин прочла письмо и вернула его. Снова занялась мешками.
– У него была встреча с кем-то в Мейда-Вейл.
– Я это вижу, мисс Купер. Он вам об этом сказал?
– Спросите его. Адвоката. Этого свинорылого Ашеркрауна или как там его.
– Я могу позвонить мистеру Аберкромби, чтобы получить интересующие меня сведения, – сказала Барбара. – Потому что клиент обычно бывает откровенен со своим адвокатом, когда начинает бракоразводный процесс, а адвокат, как правило, рад услужить полиции, когда его клиента убивают. – Она увидела, как рука Джин стиснула вывалившийся из одного мешка фотоальбом. В яблочко, подумала Барбара. – Требуется заполнить разные бумаги, другие – вручить, и не сомневаюсь, что Аберкромби точно знает, как далеко ваш муж зашел в этом деле. Так что позвонить ему я могу, но когда все выясню, вернусь к вам для нового разговора. И пресса, без сомнения, будет поджидать снаружи, фотографируя и гадая, чего это легавые сюда зачастили. Кстати, где ваши дети? Джин дерзко взглянула на нее.
– Они, как я понимаю, знают, что их отец умер?
– Они не вчера родились, сержант. Что вы себе вообразили?
– А знают ли они, что их отец недавно попросил вас о разводе? Ведь он просил, верно?
Джин осматривала порванный угол альбома. Поглаживала пальцем дырку в искусственной коже переплета.
– Скажи ей, Джи. – На пороге кухни показался Деррик, в одной руке – коробка с чаем в пакетиках, в другой – кружка с Элвисом Пресли, улыбающимся своей знаменитой иронической улыбкой, – Какая разница? Скажи ей. Он тебе не нужен. И никогда не был нужен.
– Тем более, что теперь он умер. – Она подняла бледное лицо. – Да, – сказала она Барбаре. – Но вы ведь уже знали ответ? Потому что он сказал этой старой вороне, что уведомил меня, а вороне только и надо было разнести эту новость по всему Лондону, особенно если это могло очернить меня, над чем она трудилась последние шестнадцать лет.
– Миссис Уайтлоу?
– Она, а кто же еще?
– Пыталась очернить
– Я никогда не была достаточно хороша, чтобы стать женой ее Кенни. – Джин фыркнула. – Можно подумать, Габриэлла была.
– Значит, вы знали, что он собирался жениться на Габриэлле Пэттен?
Она сунула альбом в один из мешков. Оглянулась в поисках какого-нибудь занятия, но ничего как будто не нашлось. Тогда она сказала:
– Дер, мешок нужно завязать. Где ты оставил бечевку? Наверху?
И не отрывая глаз смотрела, как он поднимается по лестнице.
– Ваш муж сказал детям о разводе? – спросила Барбара. – А все же, где они?
– Не трогайте их, – сказала Джинни. – Оставьте, черт возьми, в покое. Им и так уже досталось. Четырех лет с них хватит, больше этого не будет.
– Насколько я знаю, у вашего сына был запланирован отдых вместе с его отцом. Плавание на яхте по греческим островам. Они должны были улететь вечером в среду. Почему они не поехали?
Джин подошла к окну в гостиной. Там она достала из кармана «Эмбессис» и закурила. Вернувшийся с мотком бечевки Деррик бросил его на мешок со словами:
– Давно нужно было избавиться от этого дерьма. – Да, – отозвалась его сестра. – Правильно. Но сейчас не самый подходящий момент. Ты, кажется, чай готовил? Я слышала, чайник отключился.
Деррик с недовольной миной исчез на кухне. Полилась вода, бойко зазвенела в кружке ложка. Он вернулся с чаем, поставил его на подоконник и сел на диван, скрещенные ноги пристроил на кофейном столике, дав понять, что намерен остаться на время разговора. Пусть, подумала Барбара и вернулась на подготовленную почву.
– Ваш муж сказал вам, что хочет развода? Сообщил о своем желании снова жениться? Сказал, что женится на Габриэлле Пэттен? Об этом обо всем он сказал детям? Вы им сказали?
Она покачала головой.
– Почему?
–Люди меняют решения. Кенни был как и все люди. Ее брат застонал.
–Нелюдем он был, этот кусок дерьма! Звезда гребаная. Сочинял о себе сказки, а вы все здесь были для него лишь перевернутой страницей. Почему ты никогда этого не видела? Почему не бросила его?
Джин метнула на брата взгляд.
– К этому времени ты уже могла кого-нибудь себе найти. Дать детям настоящего отца. Ты могла…
– Заткнись, Дер.
– Эй, думай, с кем говоришь.
– Нет, это ты думай. Можешь оставаться, если хочешь, но сиди молча. Помалкивай – про меня, Кенни, про все. Понял?
Деррик поднялся и ушел на кухню, открылась и закрылась дверь, минуту спустя скрипнула ржавыми петлями задняя калитка. Докурив и осторожно, словно драгоценность, затушив окурок, Джин села на диван и обхватила кружку ладонями. Барбара тоже села – в одно из кресел гарнитура, сняла с плеча сумку, поставила ее на пол и, достав из нее сигареты, с наслаждением закурила.
– Вы вообще разговаривали с вашим мужем в среду?
– Зачем мне?
– Он должен был забрать вашего сына. Они должны были улететь в среду вечером. Планы изменились. Он позвонил, чтобы предупредить?