Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!
Шрифт:
– А о каких ответах говорил Ричард? – спросила я. – Что такого есть на горе, что я должна была увидеть?
Ярость в глазах Эдвина вспыхнула и тут же погасла. Ректор отвернулся и глухо ответил:
– Понятия не имею. Я там не был. Надеюсь, у тебя хватит ума держаться подальше от нее. И от реки тоже! Во всяком случае, пока я не пойму, в чем проблема с договором.
Но я не отступила:
– А Сулаки? Риспи сказали, что она с удовольствием займет мое место.
В этот момент внутри меня всколыхнулась жгучая ревность. И ею было пронизано каждое слово. Эдвин удивленно
А в следующий миг Эдвин снова подошел ко мне вплотную. Жесткие пальцы сжали мой подбородок. Также, как тогда, на приеме у градоначальника. Я подняла глаза и наткнулась на тот же непроницаемый взгляд. Сердце заколотилось, как бешеное. Я ждала, что он попросит больше так не делать. Для меня стало полной неожиданностью, когда вместо этого ректор наклонился и накрыл мои губы своими.
Этот поцелуй был совершенно непохож на предыдущий. Жесткие, требовательные прикосновения губ, от каждого из которых по телу пробегала дрожь, настойчивый горячий язык. Рука Эдвина скользнула мне за спину, заставляя меня прильнуть к нему всем телом. Я положила руки ему на грудь, но не оттолкнула. Все разумные мысли куда-то улетучились.
Ректор опомнился первым. Разорвал поцелуй и остановился, пытаясь выровнять дыхание. Я поймала себя на том, что кончиками пальцев поглаживаю его торс сквозь рубашку. Какое-то время Эдвин не шевелился, словно давал мне возможность влепить ему пощечину, как и полагалось приличной девушке, или хотя бы возмутиться. Но я не сделала ни того ни другого. Замерла в его руках, оттягивая момент, когда наваждение развеется.
Когда он выпустил меня и отошел, стало холодно, хотя день выдался теплый. Я зябко обхватила руками плечи. Эдвин в этот момент отвязал поводья моего коня и спокойно произнес:
– Садись в седло. Пора возвращаться. Остальное обсудим дома.
Легким взмахом руки он развеял созданное им заклинание. Я ощутила, что контур гаснет, и покорно поплелась к лошади.
Всю дорогу до имения мы молчали. Меня бросало то в жар, то в холод. Эдвин меня поцеловал! Не на обязательной церемонии. Сам ко мне подошел! От этого сердце пело. Но следом тут же приходили сомнения. Люция, Марианна… У него любовниц выше крыши. Даже если он и правда ко мне неравнодушен, то надолго ли?
Кетту лизал мои руки, словно все понимал и пытался утешить.
Во дворе имения нас встретили обеспокоенные Сандро и Жак. На меня они смотрели с нескрываемым облегчением. Ректор помог мне спешиться и серьезно произнес:
– Возвращайся в комнату, я скоро приду.
Я подхватила Кетту на руки и отправилась к себе. Эрика, причитая, помогла мне раздеться и обработать синяки. Под действием мази они сходили быстро. Я ждала, что Эдвин зайдет ко мне, и мы продолжим разговор. Но голос ректора по-прежнему доносился из открытого окна. Он стоял во дворе и обсуждал что-то с дворецким и конюхом. А я не находила себе места. Меня все больше злило то, что он так ничего и не рассказал мне про договор.
Кетту, похоже, устал. Стоило
От чисел и однообразных имен меня и правда начало клонить в сон. Я с раздражением отбросила книгу. На месте мне не сиделось, Эдвин не возвращался, Кетту спал. Подумав, я отправилась в библиотеку. Но мысли скакали, как бешеные белки. Я немного побродила между стеллажей и остановилась перед фреской. Долго рассматривала несуразного зверя, которого поражал копьем рыцарь. И только после этого заметила, что слой штукатурки на морде чудовища толще, и кусок вот-вот отвалится. Я неосознанно подцепила край ногтем.
Это стало последней каплей. Коричневый кусок штукатурки с тихим стуком упал на ковер, обнажая совсем другой рисунок. И в этот момент я, наконец, начала понимать, что происходит в семье Эдвина.
Глава 22. Тайны дома Рокфоссов
Шерсть зверя была белой, и ее пересекала извилистая красная линия. Я осторожно подцепила край коричневой штукатурки и приложила усилие. Еще один кусок отпал, и я поняла, что не ошиблась. Изначально зверь был белым. И красные линии на морде обводили золотистые глаза.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Эдвин. Судя по выражению его лица, в библиотеку он заглянул по делу и меньше всего ожидал увидеть здесь меня. Я затравленно огляделась, но осознала, что замести под коврик следы своего вредительства не успеваю.
Эдвин запер дверь и нахмурился:
– Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь скоротать время до твоего возвращения, – буркнула я. – Ты задержался во дворе, не так ли?
Я попыталась загородить испорченную фреску. Но опоздала, Эдвин решительно подошел и отодвинул меня в сторону. Невозмутимость ректора как рукой сняло. Я ждала, что на меня обратят внимание, но Эдвин продолжал смотреть на белое пятно, словно надеялся, что оно исчезнет. А я не выдержала и прошептала:
– Вот что сделал твой предок. Он убил одного из риспи. И теперь вы платите за это…
– Вроде того, – процедил Эдвин, не поворачиваясь.
Его смятение придало мне смелости, и я продолжила:
– Кто это сделал? Сильвиус Рокфосс? Он нарушил договор, который риспи заключили с родом его супруги, Элизы Анлехт?
Ректор вздрогнул и обернулся.
– Откуда ты?..
– начал было он. – В родовой книге ничего не сказано об этом, я проверял.
Я улыбнулась и пожала плечами:
– В сборнике местных сказок есть легенда о лисах, которые основали Хэлмилэн. О том, как твой предок получил эти земли, упоминалось в одной из этих книг.
Я махнула рукой в сторону стеллажей, а ректор странным тоном произнес:
– В Академии тебя явно недооценивали.
Мне польстили его слова, но я не позволила сбить себя с толку и спросила:
– И что произошло дальше? Откуда взялся договор, по которому риспи не переходят через реку, при чем тут твоя женитьба и… Сулаки. Кто она такая? Тоже риспи?