Правда о Портъ-Артуре Часть I
Шрифт:
Стессель".
Городъ ожилъ. Полицейскіе чины стали будить мирно спавшихъ жителей. По улицамъ носились они, бросая камнями въ окна. Ничего не ожидавшіе, но изнервничавшіеся уже жители полуодетыми выскакивали на улицу, чтобы узнать, что случилось. Быстро разнеслось известіе, что войска спешно отступаютъ къ Артуру, и что съ часу на часъ японская кавалерія войдетъ въ городъ. Фантазія на почве страха разыгрывалась. Испугались занятія города японцами, боялись хунхузовъ, которые ежеминутно могли начать резню. Началась страшная, неописуемая паника. Мужчины, женщины съ детьми безтолково
Къ 12 час. пополуночи большинство дальнинцевъ собралось на Управленской площади, где градоначальникъ инженеръ Сахаровъ, объявивъ телеграмму генералъ-лейтенанта Стесселя, предложилъ гражданамъ оставить городъ и при этомъ предупредилъ, что за судьбу техъ, которые останутся въ городе, онъ не ответствененъ.
Затемъ имъ было объявлено, что, въ виду категорическаго запрещенія начальника раіона следовать въ Портъ-Артуръ по железной дороге и отсутствія въ Дальнемъ перевозочныхъ средствъ, рекомендуется брать лишь самое необходимое белье и платье, которое каждый собственными силами можетъ донести до крепости,
Съ 12 часовъ несчастные жители Дальняго, бросивъ на произволъ судьбы все свое имущество, потянулись нищими изъ города по береговой дороге на Сяобиндао. Некоторымъ посчастливилось нанять рикшъ; подавляющее же большинство поплелось пешкомъ.
Те, кто виделъ несчастныхъ женщинъ, полуодетыхъ, простоволосыхъ, босыхъ, съ плачущими детьми на рукахъ, не могутъ и никогда не забудутъ этой картины. Они не забудутъ ее не только потому, что она действовала потрясающе, а потому еще, что ея могло вовсе не быть, если бы генералъ Стессель внялъ безчисленнымъ ходатайствамъ градоначальника Сахарова о своевременномъ удаленіи изъ Дальняго всего гражданскаго населенія.
Все те 470 мужчинъ, 92 женщины и 57 детей, которые бежали изъ Дальняго въ ночь на 14-е мая, всецело обязаны своимъ раззореніемъ генералу Стесселю.
Порядокъ отступленія изъ Дальняго, выработанный совещаніемъ 12-го февраля, применить не удалось, такъ какъ все поезда, согласно новому предложенію, были предназначены для перевозки войскъ. Кроме того, большая часть товарныхъ вагоновъ была нагружена строительными и продовольственными матеріалами. Къ сожаленію, все эти вагоны, въ силу царившей полной неурядицы въ ихъ перевозке, остались въ Дальнемъ и въ неприкосновенномъ виде достались непріятелю: свыше 250 товарныхъ вагоновъ и свыше 300 трюковъ, помимо огромнаго количества всевозможныхъ запасовъ, оставшихся на складахъ.
Когда изъ Дальняго началось уже паническое бегство, инженеръ Сахаровъ, какъ градоначальникъ оставляемаго имъ города, получаетъ последнюю и самую знаменитую телеграмму после всего того, что происходило въ деле перевозки грузовъ въ Артуръ:
"Дальній. Градоначальнику Сахарову.
"Генералъ
Подполковникъ Іолшинъ".
На подлиннике телеграммы, видимо, въ нервномъ состояніи, нацарапано: "читалъ Шт.-кап. Зедгенидзе".
Штабсъ-капитанъ Зедгенидзе тоже былъ командированъ въ Дальній для производства взрывовъ всехъ ценныхъ для японцевъ сооруженій, какъ то: мола, дока, подъемныхъ крановъ, пловучихъ средствъ, рабочей гавани, железнодорожнаго пути и т. д.
Все эти сооруженія за недостаткомъ времени не были взорваны и тоже почти въ полной неприкосновенности, за исключеніемъ слабо разрушенныхъ пути и мостовъ, достались непріятелю и принесли ему неоценимую пользу, когда японцы базировались въ Дальнемъ. Но объ этомъ после.
Для того, чтобы основательно испортить многомилліонныя сооруженія Дальняго, нужно было заранее все подготовить. Разве можно было въ одну ночь взорвать хотя бы молъ, тянувшійся въ море чуть не на две версты? А молъ этотъ сослужилъ японцамъ великую услугу, когда они выгружали осадныя одиннадцатидюймовыя мортиры.
Россіи же онъ стоилъ немного более 2-хъ милліоновъ.
Дальній, по всемъ улицамъ залитый электричествомъ, пустеетъ. На железнодорожной станціи стоитъ готовый къ отправленію последній поездъ въ составе 47 вагоновъ.
Комендантъ станціи подпоручикъ Терскій и штабсъ-капитанъ Зедгенидзе торопятъ его отправленіемъ.
Штабсъ-капитанъ Зедгенидзе получилъ категорическое предписаніе приступить къ взрывамъ и, не зная истиннаго положенія вещей, торопилъ отправленіе поезда изъ боязни, что онъ не успеетъ испортить путь и взорвать мосты.
Ровно въ 1 ч. 50 м ночи поездъ тронулся и къ 3 ч. прибылъ ни станцію Нангалинъ.
На станціи значительное скопленіе вагоновъ и 3 паровоза. Въ зале 1-го класса генералъ Надеинъ и командиръ 14-го полка полковникъ Савицкій. Последній спитъ, облокотившись на столъ. Кругомъ, на станціи, во дворе, на линіи – безпорядокъ и суматоха.
Савицкій, разбуженный шумомъ прибывшаго изъ Дальняго поезда, спрашиваетъ сквозь сонъ проходившаго офицера:
– А где обозъ?
Офицеръ:
– Да видели где-то!
– Видели где-то,- пробормоталъ сонный полковникъ, и опять голова опустилась на столъ.
Въ 3 часа утра къ прибывшему изъ Дальняго начальнику железнодорожнаго депо В. Т. Петрову подходитъ начальникъ станціи:
– Военное начальство требуетъ паровозъ. Его они хотятъ отправить къ Тафашину, чтобы передать какимъ-то частямъ приказаніе объ отступленіи.
Начальникъ депо отдалъ приказаніе приготовить паровозъ.
Вотъ, что онъ мне разсказывалъ:
– Черезъ несколько минутъ паровозъ былъ готовъ. На тендере поместилось несколько нижнихъ чиновъ съ обнаженными шашками. Взятъ запасъ пироксилиновыхъ шашекъ. На паровозе артиллерійскій подполковникъ, одинъ машинистъ, два помощника и начальникъ депо В. Т. Петровъ.
Тронулись. Огни изъ предосторожности все потушены, даже фонарикъ у водомернаго стекла. Паровозъ идетъ самымъ малымъ ходомъ впередъ. Все пристально смотрятъ по сторонамъ и впередъ. Никто не знаетъ, где японцы. Паровозъ едва ползетъ. Ночь темная,- едва различаются ближайшіе предметы. Местности никто не знаетъ, оріентируются лишь по мостамъ.