Правдивые истории сивой кобылы
Шрифт:
– А есть еще голубой танец, - сказала Зина, убирая из рук Горшкова рюмку.
– Кавалеры приглашают кавалеров.
Зина протанцевала с Горшковым до конца всю песню, а потом завалила его на диван, предварительно дернув ногой на себя нижний край.
Выйдя на улицу, Горшков машинально посмотрел на часы: вся процедура заняла сорок минут. "Да, - подумал он, - бухгалтеры ценят свое время!"
На другой день позвонил Спиридонов:
– Ну, как?
– Нормально, - ответил Горшков.
– Только я не понял, кто кого -
– Ну, если не забеременеешь, значит, ты - ее!
Джентльмен на вечер
– Фигурка - оближешься!
– говорил по телефону Зарецкий.
– Роден, бронза!
– Девятнадцатый век, сто кило?
– спросил Макс.
– А шутки свои дома оставь! Скромней надо быть. Стань джентльменом хоть на вечер. А то прошлый раз ты уже пошутил.
От прошлого раза у Макса осталось яркое впечатление. Фонарь между глаз. Он там все за красоткой одной ухлестывал змеевидной. Потом ее спросил: "Можно вас проводить до дома?" Она ему в ответ: "У меня дома муж". А он - ей: "Так до моего дома". Ну и засветила ему. Как ее муж научил. На секции айкидо.
...Когда музыка начала щекотать ноги и все полезли из-за стола, Зарецкий подвел Макса к смуглой.
– Майя, - представилась она.
"Ацтек", - хотел представится Макс, но, как велел Зарецкий промолчал.
– А тебя-то как звать?
– спросил Макса Зарецкий, будто видел его впервые.
– Максимов, - ответил Макс после некоторого раздумья.
Он уже хотел пригласить Смуглянку на танец, как вдруг к ним подскочила пожилая, сорокалетняя, с бандитской челюстью, и, схватив его за руку, капризно воскликнула:
– Почему мы не танцуем?
Макс вяло поплелся за ней.
– В прошлой жизни я была мужчиной, - сообщила она ему.
Даже ухом он почувствовал от нее запах сайры.
"Обезьяной ты была в прошлой жизни!
– подумал Макс.
– И ею же в этой осталась!"
Смуглянка уже танцевала с каким-то в клетчатом пиджаке, но улыбалась Максу. Когда хохотнула, Макс понял, что улыбается она не ему, а глупым россказням клетчатого.
Музыка прекратилась, и Макс тотчас же отлепился от Челюсти. Но она крикнула:
– Женский танец!
И снова прижала Макса к себе. Так, что его шея оказалась у нее между грудей.
Скинула туфли. Но все равно была пока выше Макса. Стала крутиться волчком под поднятой ею же Максовой рукой. И так же заставляла крутиться его.
Наконец, и эта жизнеутверждающая музыка умерла.
– Почему мы такие грустные?
– спросила Челюсть Макса, не выпуская его из рук.
– Может быть, я смогу развеять эту грусть?
Макс знал, что ответить, но не знал, как сказать.
– Курите?
– Нет. Колюсь, - не сдержался он.
Десятимесячным животом она втолкнула его в пустую комнату и там с умным лицом закурила.
– Вы были женаты?
"Началось!" - подумал Макс. И ответил:
– Не
– Почему? Это настораживает!
В комнату заглянула Смуглянка, но увидев Челюсть, сказала:
– Пардон!
И исчезла.
Макс посмотрел на часы: "Сейчас объясню ей, что мне надо срочно куда-то идти". Но тут Челюсть внезапно сообщила ему, что у нее больной ребенок. Теперь нельзя было не только уйти, но даже как следует ответить. За больным ребенком потянулись другие беды, обрушившиеся на Челюсть. Раз в минуту Макс одобрительно кивал.
"Или она умная, или дура!" - думал он, глядя на ее висячие щеки.
– Да вы меня совсем не слушаете!
– вдруг обиделась Челюсть.
– Слушаю. Почему же?
– обиделся Макс.
– Потом он вам изменил с бухгалтером.
– Это я ему изменила с бухгалтером!
– воскликнула Челюсть, ударив себя кулаком по толстым бу сам.
– Бухгалтер был мужчиной.
– До встречи с вами?
– спросил Макс.
Челюсть проглотила и это.
– А потом мне встретился действительно интересный человек. Старший бухгалтер! Сырьевой базы.
"Да что она там - всю бухгалтерию?!" - ужаснулся Макс. И резко встал.
– Все!
– сказал он.
– Ухожу, не прощаясь.
– Что-то мы засиделись, - сказала она и вытянула вперед руку, поиграв в воздухе своими морковками.
– Помогите даме! Джентльмен!
Макс обеими руками схватил эту лапу и со всех сил дернул на себя, так что Челюсть чуть не стукнулась о косяк.
– Не перевелись еще богатыри!
– сказала она.
Макс прошел в прихожую и снял с крючка свое пальто, но Челюсть вдруг сказала:
– Мне пора!
– Ой!
– хлопнул себя по лбу Макс и повесил пальто на место.
– Я же чай забыл допить.
– Хорошо, оставайтесь, коварный соблазнитель, - сказала она.
– А меня проводите вниз.
– С удовольствием!
– расплылся Макс.
Спустившись на улицу, Челюсть стала гоняться за такси. В шубе нараспашку и шапке набекрень она выглядела чистым батькой Махно, и таксисты, завидев ее, только прибавляли газу.
– Замаскируйтесь!
– велел ей Макс.
Челюсть стала лицом к стенке, и первая же машина тут же остановилась.
– Куда ехать-то?
– крикнул ей Макс.
Она назвала какую-то тьмутаракань. "Хорошо хоть подальше сгинет!" подумал он.
Усаживаясь, выпучила вдруг глаза:
– Поедемте со мной! У нас страшный район.
"Конечно - страшный, - подумал Макс, - если ты там живешь!"
В машине под мерное бормотание Челюсти он задремал.
– Это Бродский, - вдруг толкнула она его локтем.
– Где?
– проснулся он и завертел головой.
Потом она читала ему стихи Фета, хвасталась своим мужем, добавляя все время: "хоть он и большой дерьмо", - рассказывала сексуальные анекдоты и сама же над ними ржала.