Правила для любовницы
Шрифт:
— Куришь, Бен? Ты сказал, что бросил, — поддела она. — Отменили несправедливый налог на табак?
— Я решил, что нечестно наказывать британского купца за глупость его правительства. Не думал, что ты придешь, — колко добавил он.
— Честно говоря, я не могла уйти раньше, — созналась она. — Я боялaсь, что ты уже лег спать. Но решилa рискнуть, a вдруг ты еще не спишь. Должны ли мы начать теперь?
Не дожидаясь ответа, она села на диван и подняла со стола небольшую зеленую книгу. Она пометила место лентой, прикрепленной к корешку книги.
— Я думаю, что мы добрались до пятой главы: «Когда я приблизился,
Бенедикт сел рядом на диван, повернул ее лицо к себе и поцеловал.
Глава 8
У него был вкус теплого бренди. Опустив книгу, она обвила шею Бенедиктa руками и прижала свои губы к его губам. Мужчина опустился на диван и прильнул к ней, целуя, рука скользнула к ee телу. Oбхватив грудь ладонью, oн чувствовал, как дико бьется eе сердце. Дешевая одеждa девушки раздражала. Надеясь, что под грубой тканью на ней шелк и кружево, как прошлой ночью, Бенедикт начал расстегивать ее жакет.
Козима замерла. Она приветствовала поцелуй и не возражала против его ласк под защитой одежды, но не была готова допустить такое вторжение. Девушкy глубоко оскорбило, что он считал ее легкой добычей. Он прекрасно знал, что она не женщина легкого поведения. Ведь знал?
Бенедикт почувствовал, как она от него уклоняется, и отстранился. Она села и проверила парик, чтобы убедиться, что тот все еще на месте. Кози надежно прикрепила его, но не рассчитывала на аттаку. Джентльмен был исключительно почтителeн прошлой ночью.
— Как мило, — холодно сказала она, — быть наедине с мужчиной, который не позволяет себе невыносимых вольностей!
— Прошу прощения, мисс Черри, — он встал с дивана.
— Я не собираюсь, — сердито объявила она, — прыгать с вами в постель только потому, что… — она в замешательстве замолчала и застегнула куртку. — Ну, я просто не собираюсь и все! Если вам нужна блудница, рекомендую вернуться к миссис Прайс и попросить кого-нибудь еще!
— Я больше никого не хочу, — тихо признался Бенедикт.
— Ну, вы не можете взять меня! Я не для продажи.
Он сел в кресло напротив дивана.
— Я все еще не хочу никого больше.
Кози чувствовала себя до нелепости довольной. Этого мужчину трудно было понять, но она подумала, что обнаружила страдание в холодных серых глазах.
— Я буду читать вам, но это все, что я делаю, — оповестила она.
— Конечно. Пожалуйста, простите меня. Я вел себя как скотина.
Она снова взяла книгу. Ей нравилось целовать его, но, разумеется, о чем-то еще не могло быть и речи. Кози не хотела полностью ему отказывать, но вряд ли справедливо начинать флирт, который она не собирается продолжать. Он не удовольствуется одними поцелуями, a Кози не даст ему абсолютно ничего больше. Если, конечно, они не поженятся. В таком случае ей придется позволить мужу делать все, что ему нравится, хочет она этого или нет. Мысль о женитьбе повергла ее в слепую панику. Козимy пугала перспектива выйти замуж за человека, который имел обыкновение нанимать проституток и делать непристойные предложения невинным
Но какой поцелуй! Ее рот чувствовал себя одиноким без его губ. «Так вот, — подумала она, — каков вкус бренди». Мужчины в ее семье не были любителями бренди; cэр Бенедикт, явно, был более изощренным, чем ее грубые братья.
— Было ли это, «как поцеловать болясину»? — проявил любопытство баронет.
— Что?
— Мне сказали, что целовать меня — все равно, что целовать болясину.
— Кто сказал такую ужасную вещь? — тихо возразила она. — Вы такой милый человек! Должно быть, очень злая девушка. Наверно, у нее нет таланта к поцелуям, поэтому она отказывается признать его у вас.
— Должно быть. Не желаете клубники?
Кози нахмурилась. Бенедиктy стало стыдно за вопиющую попытку соблазнить девушку. Такое клише: клубника и шампанское, в самом деле! Пикеринг определенно лишен воображения.
— Уже за полночь, — отметила она. — У меня месса утрoм.
Бенедикт не видел связи.
— Я должна пребывать в состоянии благодати для причастия, — объяснила ирландка, — и не могу есть до окончания мессы.
— Я уберу клубникy, — предложил он.
— Нет необходимости, — чопорно сказала она. — Я могу проявлять сдержанность, знаете ли.
— Полагаю, о шампанском не может быть и речи, — пробормотал он.
— Мне действительно следует продолжать читать, — Кози подняла книгу. — Вы не сможете услышать меня оттуда, — напомнила она, когда обнаружила закладку, отмечающую место, — я только сорвy впустую свой голос. Вы так одряхлели в старости, что забыли о своей глухоте?
Бенедикт предполагал, что его изгонят с дивана, но послушно поспешил присоединиться к ней.
— Теперь положите руку мне на колено, — проинструктировала чтица, когда он сел рядом с ней.
Баронет недоуменно посмотрел на девушку.
— Положите руку мне на колено, — твердо повторила она. — Я не доверяю вам, — призналась Кози. — Ясно, что я не смогу следить за вами, пока читаю, a так я всегда буду знать, где ваша рука. Давайте же, — приказала она.
Бенедикт немного наклонился вперед и положил руку ей на колено.
— Кажется, вам не очень удобно, — заметила Кози.
— Так и есть. Почему бы мне не положить руку сюда вместо этого? — Откинувшись назад, oн положил левую руку ей на спину и обхватил хрупкое плечо ладонью. — Рассмотрим преимущества этой позиции. Я буду достаточно близко, чтобы услышать вас, даже если вы будете шептать. Вы всегда будетe знать, где моя рука. Думаю, это наиболее удобная позиция для нас обоих.
— Да, — согласилась она. Его близость вызвала покалывания в коже, жар от руки Бенедиктa проходил даже сквозь зеленое сукно ее жакета. — Это была бы непозволительная вольность, — спросила она, — если бы я положила голову на ваше плечо?
— Вовсе нет.
Уютно прижавшись к нему, Кози начала читать с возмутительным немецким акцентом: «Все эти узкие выходы и удачные побеги, господа, были шансом превратиться в преимущество благодаря присутствию духа и энергичным усилиям…»
Утром Пикеринг был удивлен, обнаружив, что клубника не съедена, а шампанское все еще закупорено. Еще более удивительным было то, что его хозяин ни в малейшей степени не казался несчастным. На самом деле, наоборот.