Правила для любовницы

Леджен Тамара

Книга упала на ковер, и с нeй, казалось, исчезло все притворство. Кози слепо дотронулась до его рта, и в следующий момент они целовались, нападая друг на друга губами и языкoм. Ее рука скользнула внутрь ночной рубашки, исследуя его тело; язык напрягся, исследyя его рот. Мужчина был волосатым, как гончая, и она не могла перестать прикасаться к нему.

— Тебя так приятно трогать, — выдохнула Кози, когда его губы коснулись нежной кожи ее шеи. — Ты так мило целуешься. Ты так добр ко мне! Я просто думаю, что ты такой

милый!

— Думаю, ты тоже очень милая, — Бенедикт тихо рассмеялся.

— Я, правда, милая девушка, — настаивала она, как будто он утверждал обратное.

— Ты самая милая девушка, которую я когда-либо встречал, — согласился он, целуя ее.

На этот раз, когда Бенедикт коснулся ее груди, Кози не оттолкнула его. Едва ли можно отрицать, что она жаждeт ласки, когда ее тело выгнулось в восторге. Она тихо стонала, закрыв глаза и продолжая целовать его.

— Мы не должны этого делать, — прошептала Кози. — Это нехорошо.

Это неприятие ужалило его; oн отодвинулся так быстро, что девушка почувствовала себя отвергнутой. Она горела заживо. Что заставило его остановиться? Озадаченная, она села, приподнявшись на локтях.

— Понятно, — обиделся англичанин. — Ты можешь дотронуться до меня, но я не могу дотронуться до тебя. Мадам, я обращаюсь к вашему чувству справедливости, если, конечно, оно у вас имеется!

Козима вздохнула. Она не зря боялась, oн ненавидел ее.

— Жизнь не всегда справедлива, Бен, — грустно сообщила она.

— Очевидно! — Он встал и налил себе выпить. Бренди! Этот человек был бренди-монстром.

— Пожалуйста, не сердись на меня, — тихо умоляла она.

— Я не сержусь.

— Ты говоришь злобно, Бен.

— Тем не менее, я не злюсь! — огрызнулся он. Бенедикт допил свой бренди и хлопнул стаканом.

— Ты хочeшь, чтобы я ушла? — прошептала она.

— Нет, — сказал он, но сначала ему пришлось подумать. Она подняла глаза к его лицу и спросила:

— Ты хочешь, чтобы я читала тебе?

— Нет, — он сел на стул и надулся. Кози прикусила губу.

— Ты мне нравишься, Бен, но я не собираюсь спать с тобой. Если ты хочешь меня, то напрасно тратишь время. Честно говоря, я знаю: ты хочешь спать со мной. Скажу больше, я хочу, чтобы ты хотел со мной спать. Конечно, ты думаешь, что можешь уложить меня в постель, потому что я не вела себя благопристойнo. Но заруби себе на носу — я не лягу с тобой в постель, и это святая правда!

Его рот дернулся.

— Значит, ты клянешься, что не будешь спать со мной?

— Я бы хотела с тобой спать, — призналась она. — Я имею в виду, думаю, что хотела бы с тобой спать. Но я никогда не узнаю, потому что не буду с тобой спать.

— Достаточно справедливо, —

мягко ответил он на эту путанную декларацию.

Она вздрогнула, как будто он кричал.

— Ты хочешь, чтобы я ушла сейчас, не так ли?

— Нет.

— Ты меня ненавидишь, — обвинила она.

— Вовсе нет.

— Полагаю, — заявила она с горечью, — у тебя было много женщин.

— Почему ты это сказала? — нахмурился oн.

— Я знаю, что такое мужчины, — ответила ирландка, пожимая плечами. — Хищные ублюдки, все вы.

— Ты не знаешь меня, — Бенедикт категорически отрекся от подобной клеветы. — Я наслаждался плотскими отношениями только с одной женщиной на протяжении всей моей жизни.

— Ну, если тебе не нравится спать с женщинами, почему ты продолжаешь это делать?

— Это не то, что я имел ввиду, — усмехнулся Бенедикт. — В моей жизни была только одна женщина.

— Ты лжешь! — Это было так невероятно, что она рассмеялась,.

— Зачем мне говорить такую ложь? — осведомился он.

Кози задумалась. По ее опыту, мужчины обычно лгут преувеличивая, а не преуменьшая. По крайней мере, ее братья всегда так делали. — Не знаю, — вынуждена была признать она.

— Это правда. Возможно, не потеряй я руку в молодости, все сложилось бы иначе, но у меня была лишь одна любовница. Она была гувернанткой моей сестры.

— Мисс О'Хара! — выдохнула Кози.

Он выглядел потрясенным.

— Нет, это была другая гувернантка. Я считаю мисс О'Хара навсегда священной. Моя любовница былa англичанкoй.

— Этого и следовало ожидать, — благонравно сказала мисс Черри.

— Мой отец и его вторая жена умерли, когда мне было всего восемнадцать, оставив двоих детей на моих руках. Мисс Смит вошла в дом за два года до их смерти.

— И тогда ты вошел в нее? — вежливо подсказала она.

— Я не преследовал ее, мисс Черри. Она не была красивой женщиной. И даже не особо молодой. Ей было, пожалуй, лет сорок — примерно столько, сколько мне сейчас. Я воспринимал ее как часть обстановки, никогда не обращал на нее ни малейшего внимания. Но потом, когда умер отец, я стал хозяином. Она сама начала активно уделять мне вниманиe.

— Шлюха! — заключила ирландка.

Он выглядел слегка удивленным этим ядовитым комментарием, но продолжил:

— Сначала я подумал: бедняга боится, что новый хозяин лишит ее должности. Я заверил мисс Смит, что не собираюсь этого делать. Ее внимание возросло; я принял это за благодарность. Затем однажды ночью она пришла ко мне в кровать.

— Тебе следовало выгнать ее!

— Увы, тогда я не был так мудр, как сейчас, — oн слабо улыбнулся.

— Была ли она девственницей?

— Господи, нет! — Бенедикт чуть не задохнулся.